Однажды я впал в опьянение после укола, а когда пришел в себя, их не было.
– Наркотики не действуют на вервольфов, – сказала я. – У них иной метаболизм.
– Эти действуют, – ответил он.
– Не должны бы. Но я тебе верю. Как ты выбрался?
– Я смог поменяться, когда мне попытались дать что-то еще… В общем, я убежал.
– Трейлер стоял здесь, в Тройном городе?
– Да, но я не смог снова найти его. Не помню, что происходит, когда… – Он замолчал.
– Когда становишься волком.
Память приходит с опытом и контролем. Так мне во всяком случае объясняли. С мягким урчанием дорогого двигателя к гаражу подкатила незнакомая машина.
– Что случилось? – спросил Мак, когда я встала.
– Ты не слышишь машину?
Он начал отрицательно качать головой, но потом остановился.
– Я… да. Слышу.
– Быть вервольфом имеет свои преимущества, – заметила я. – Одно из них – более острый слух и обоняние, чем у человека. – Я направилась к двери. – Поворачивает на стоянку. Посмотрю, кто это.
– Может, это тот парень, которому ты звонила. Альфа.
Я покачала головой.
– Это не его машина.
Глава третья
Я прошла через контору и осторожно приоткрыла входную дверь, но аромат духов и трав, повисший в воздухе, сразу сообщил мне, что тревожиться нечего.
У тротуара, рядом с автобусом Стефана, растянулся длинный темный «кадиллак». Я пошире распахнула дверь, шофер в форме приподнял шляпу, потом открыл заднюю дверцу «кадиллака», и из машины вышла пожилая женщина.
Я повернулась в контору и крикнула:
– Все в порядке, Мак. Это команда очистки.
Держать людей в неведении о волшебных существах, живущих среди них, – сложная специализированная работа. Стая Адама для этой цели использует лучшую колдунью северо-западного побережья США. Слухи о происхождении Елизаветы Аркадьевны Вишневецкой и о том, как она оказалась в Тройном городе, меняются еженедельно. Я думаю, она и весь выводок ее внуков и правнуков способствуют распространению самых нелепых версий. Я с уверенностью могу сказать только, что она родилась в России, в Москве, и прожила в Тройном городе не меньше двадцати лет.
Елизавета выбралась из глубин своей машины с видом прима-балерины, выходящей на поклон. На это стоило подсмотреть.
Рост около шесть футов, телосложение – почти ничего, кроме кожи и костей, длинный элегантный нос и серый проницательные глаза. Стиль одежды – нечто среднее между престарелой графиней и Бабой-ягой. Многочисленные Слои дорогих тканей спускаются до икр, поверх них – длинный шерстяной плащ с капюшоном и теплый шарф, которым обернута голова и шея. Ее наряд не аутентичен – ни для одного времени или места, которые мне известны, но я не встречала человека, настолько смелого, чтобы объяснить ей это.
– Елизавета Аркадьевна, добро пожаловать, – произнесла я, проходя мимо автобуса и останавливаясь у ее машины.
Она посмотрела на меня.
– Мне позвонил Адамчик и сказал, что один из его волков мертв.
Голос ее звучал резко и четко, как голос английского аристократа, и я решила, что она немного рассержена: обычно у нее такой сильный акцент, что я ее с трудом понимаю. А когда по-настоящему рассердится, вообще не говорит по-английски.
– Да, вервольф, – подтвердила я. – Но не думаю, что он из стаи Адама.
Я поняла, что Адамчик – это ласковая форма от Адам. Не думаю, чтобы она когда-нибудь так назвала его в лицо. Елизавета редко проявляет чувства, если тот, о ком идет речь, может ее услышать.
– Тело у меня в мастерской, – сообщила я. – Но здесь повсюду кровь. Вервольф гнался за мной с разорванной артерией и истек кровью у склада; он дважды прорывался сквозь изгородь и умер от потери крови прямо на улице. На складе есть видеокамера, и я использовала автобус Стефана, – я показала, – чтобы перевезти тело. Елизавета что-то шепнула по-русски шоферу, в котором я узнала одного из ее внуков. Он поклонился и что-то ответил, прежде чем обойти машину и открыть багажник.
– Иди. – Она протянула руку, словно отталкивая. – Я приведу тут все в порядок без твоей помощи. А ты жди возле тела. Скоро здесь будет Адам. Когда посмотрит, скажет, что мне делать со всем этим. Ты убила вервольфа? Серебряной пулей? Мне искать оболочку?
– Клыками, – ответила я: она знает, кто я. – Это что-то вроде несчастного случая – его смерть.
Я повернулась, чтобы уйти в контору, но она схватила меня за руку.
– О чем ты думала, Мерседес Томпсон? Маленький волк, нападающий на больших, скоро умрет. Удача когда-нибудь кончится.
– Он убил бы мальчишку, который был под моей защитой. У меня не было выбора.
Она отпустила меня и неодобрительно фыркнула, а когда заговорила, русский акцент вернулся.
– Выбор всегда есть, Мерси. Всегда. Если он напал на мальчишку, значит, он не из числа Адамовых.
Она взглянула на шофера и что-то рявкнула. Поняв, что мне разрешено уйти, я вернулась к Маку и мертвому вервольфу.
Мак сидел у тела и лизал пальцы, словно коснулся свертывающейся крови и теперь слизывал ее. Плохой знак. Я была почему-то уверена, что если бы Мак себя полностью контролировал, он бы этого никогда не сделал.
– Мак, – позвала я, проходя мимо него к дальней стенке гаража, где мы сидели.
Он зарычал на меня.
– Прекрати! – резко сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучал страх. – Возьми себя в руки и иди сюда. Ты должен кое-что узнать, прежде чем здесь появится Адам.
Я старалась избежать соревнования в доминировании, потому что инстинкт говорил мне, что Мак прирожденный лидер, доминант, который вполне может стать Альфой – а я всего лишь женщина.
Эмансипация не проникла в среду вервольфов. Самка, у которой есть самец, занимает положение в соответствии с рангом своего самца, а независимые самки всегда ниже самцов – если только эти самцы не склонны к покорности, что бывает очень редко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89