Рядом со мной негромко заскулил Сэмюэль.
– Все в порядке, – бросила я ему, раздеваясь. Было холодно. Не так, как в Монтане, но все же довольно прохладно – только отбросить побыстрее одежду, стараясь, чтобы она не запуталась в зарослях. Кое-как я сложила одежку и выключила сотовый.
– Тебе не обязательно ждать, пока я переменюсь. Сэмюэль только посмотрел на меня.
Я вздохнула и быстро переменилась. Испытывая снова приятное тепло, потянулась, помахала Сэмюэлю хвостом и направилась к складу. Еще было светло, поэтому я двинулась кружным маршрутом, чтобы меня никто не заметил. Я знала, что Сэмюэль идет за мной, хотя ни разу его не увидела. Очень впечатляет, учитывая его окраску: белый цвет хорош для зимы в Монтане, но зима в восточном Вашингтоне обычно серая или коричневая.
Один угол алюминиевой стены склада чуть отогнут точно в том месте, где и сказал Кристиансен. Пришлось повозиться, но я пролезла ценой некоторого количества шерсти. Нос говорил мне, что еще один койот и несколько тварей поменьше пользовались этим маршрутом за последние месяцы. Если Джерри или кто-нибудь из волков уловит мой запах, возможно, они подумают, что это всего лишь еще один койот.
Склад внутри огромен, и в нем не теплей, чем снаружи. Хотя Кристиансен сказал, что я без труда найду в нем укрытие, я почему-то ожидала, что он будет пуст. Но он был забит сотнями, может, тысячами фанерных ящиков, сложенных в три яруса и покоробившихся от влаги и времени. Ящики стояли один на другом до потолка – до тридцати футов над моей головой.
В воздухе пахло плесенью. Осмотревшись, я увидела противопожарную систему разбрызгивания и отверстия в полу для стока. Вероятно, не без цели. Когда склад был заполнен древесиной, ее приходилось сбрызгивать до отправки.
Я нашла штабель, на нижнем ящике которого было написано: «Hamamelis Virginiana, лещина виргинская, 3–4 ». Ящик пуст, но острый запах древесины еще чувствовался. Я могла бы спрятаться и в верхнем ящике, но когда буду забираться в него или спускаться, меня могут увидеть. Вместо этого села на цемент между штабелем и металлической внешней стеной – здесь я чувствовала себя защищенной, насколько это было возможно в данных обстоятельствах.
План заключался в том, чтобы ждать, пока не придет один из сыновей Дэвида и не выпустит меня. Они собирались сделать «извлечение» (термин самого Дэвида) ночью, а это означало необходимость ждать несколько часов.
У Джерри были проблемы с Адамом. Даже под действием транквилизатора он очень возбуждался, когда в его комнате присутствовали охранники. Они помнили, как он вырвался у себя дома, и поэтому постарались обезопасить себя на этот раз; это означало, что большую часть времени Адам с Джесси оставались одни, а охранники находились снаружи. А запах Джерри так тревожил Адама, что Джерри приходилось вообще не заходить на склад.
Хотя мы вытащим Адама и Джесси уже довольно скоро, я решила проникнуть к ним и попытаться подготовить Адама к спасению.
Мы спорили об этом. Дэвид хотел, чтобы я начала действовать, когда на смену заступит один из его людей, но я хотела помочь Адаму и Джесси как можно быстрее. Дэвид считал риск обнаружения очень высоким. Спор разрешил Сэмюэль.
– Пусть идет. Она все равно сделает это, так мы хоть сбережем нервы.
Дэвид был недоволен, но покорился решению высшей власти – и здравому смыслу. Сэмюэль прав. Я не собиралась бросать Адама и Джесси беззащитными, если могла быть с ними. Джерри – единственный волк, который знает мой запах, а он на склад не заходит. Все остальные волки решат, что я просто койот: здесь вокруг их множество. Мне все равно приходилось ждать сопровождения, но /это безопасней, чем бродить вокруг, разыскивая, где держат Адама и Джесси.
Пребывая в неподвижности, трудно постоянно находиться в состоянии готовности. Постепенно я задремала, Ж гак продолжалось, наверно, около часа, когда меня разбудил знакомый с недавнего времени запах Джона-Джулиана.
Я выползла очень осторожно, но он был один и нес на плече мою сумку. Он не стал со мной разговаривать, только повернулся и пошел между рядами ящиков в ту часть склада, которая напоминала контору. Здесь было три этажа, один над другим.
Джон-Джулиан поднялся на третий этаж, где на дальней двери висел виднелся засов, который отличал эту дверь от других. Когда парень повернул ручку и открыл дверь, я метнулась внутрь и остановилась.
Неудивительно, что Джерри оставлял только одного охранника. Ни у Джесси, ни у Адама не было никакой возможности сбежать.
Джесси лежала на голом матраце. Кто-то залепил нижнюю часть ее лица скотчем, обхватывающим рот, волосы и шею. Снимать эту ленту будет трудно. Руки девочки были скованы, а альпинистский канат тянулся от наручников к решетчатой спинке кровати. Ноги тоже были связаны и прикреплены к основанию кровати, так что Джесси могла только дергаться.
Она пустыми глазами посмотрела на Джона-Джулиана, а меня, казалось, совсем не заметила. На ней была пижама, вероятно, та самая, в которой она была, когда ее похитили, их тех мягких хлопчатобумажных пижам, верх которых напоминает футболку. На левой руке у нее был синяк, такой 'темный, что казался не пурпурным, а черным. Адам сидел в кресле, сколоченном, очевидно, тем же любителем-столяром, что сделал и кровать. Кресло грубое, скрепленное болтами. Вероятно, владельцев этой мебели не беспокоили вопросы стиля. Тяжелые кандалы – точно такие, какие ожидаешь увидеть в музеях в макетах средневековых камер пыток, – приковывали его руки к подлокотникам кресла; ноги точно так же были прикреплены к ножкам. Даже если бы он разбил кресло – не смог бы освободиться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89