– А ты что здесь делаешь? – спросил он, вставая и выходя из-за стола. – Отпусти ее. Немедленно.
«Отлично, – подумала я. – Не хватало мне еще одного мачо, который пытается обо мне заботиться».
Тони выпустил мою руку и опустился в кресло. У меня очень неудобные кресла, и я их держу, чтобы клиенты нашли другое занятие и не стали бы ждать, пока я чиню их машины. Тони закрыл лицо руками и то ли заплакал, то ли засмеялся. Я решила, что он все же смеется.
Когда он поднял голову, с ним произошла одна из его поразительных трансформаций, – должна признаться, что этому помогло исчезновение темных очков. Но изменились и жесты, и выражение лица. Тони стал выглядеть на десять лет старше и, если не считать сережек, очень респектабельно.
– Тони? – произнес пораженный Габриэль.
– Я работал под прикрытием в Кенневике прямо у него под носом, – сообщил мне Тони. – Он ничего не заметил. Говорю тебе, большинство меня не узнает.
– Я с этим никогда не спорила. Думаю, ты очень хороший полицейский под прикрытием.
Тони покачал головой.
– Габриэль, не оставишь ли нас на минуту одних? У меня есть несколько вопросов к Мерси.
– Конечно. – Выходя, Габриэль обернулся, словно хотел убедиться, что Тони все еще здесь.
– В школе ему от меня доставалось, – заметил Тони. – Не может за себя постоять.
– Мне действительно нужно домой, – заявила я. – Чего ты хочешь?
Он достал из заднего кармана сложенный листок бумаги.
– Этот парень, который тебе помогал. Я кое-что разузнал о нем.
Я взяла листок и развернула. Это был шероховатый черно-белый рисунок Мака с надписью: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ» большими буквами сверху. Давались некоторые биографические сведения – Маку было шестнадцать, – но больше никакой информации.
– Алан Маккензи Фрейзер, – прочла я.
– Его выследили по телефонному звонку домой, который он сделал на прошлой неделе.
Я кивнула, сложила листок и принялась смешивать истину с ложью:
– Он в первый же день попросил разрешения позвонить в другой город – это было с неделю назад. Проработал весь день, а больше я его не видела.
Я говорила с Браном о Маке. Бран пообещал устроить так, чтобы кто-нибудь весной нашел останки Мака: родители не будут вечно ждать его звонка. Я сделала немного, но все, что могла.
Потребовались больше усилия и посторонняя помощь, но я была умытой, одетой и красивой к обеду с Адамом и Джесси. Но оказалось, что это обед только с Адамом, потому что Джесси сказалась больной. Адам оставил ее дома, и она смотрела кино с Даррилом и Ауриэлью, потому что у Уоррена было свидание с Кайлом.
Под смягчающим влиянием хорошей еды и приятной музыки, Адам расслабился, и я обнаружила, что под маской властного, вспыльчивого Альфы, которую он обычно носит, таится очаровательный властный и вспыльчивый мужчина. А ему, казалось, очень нравится то, что я упряма и непочтительна, никого не слушаюсь, что он всегда во мне и подозревал.
Он заказал десерт, не посоветовавшись со мной. Я бы рассердилась, но это было нечто такое, что я никогда не заказала бы себе сама: шоколад, карамель, орехи, мороженое, настоящие взбитые сливки и тесто такое пышнее, что и оно сошло бы за шоколадное пирожное с орехами.
– Итак, – осведомился он, – когда я прикончила последний кусочек, – я прощен?
– Ты высокомерен и перешел все границы, – ответила я, показывая на него вилкой.
– Я старался, – произнес он с ложной скромностью. Глаза его потемнели. Он перегнулся через столик и провел большим пальцем по моей нижней губе. И следил за мной, слизывая с пальца карамель.
Я оперлась руками о стол и наклонилась.
– Это нечестно. Я ем твой десерт, и он мне нравится, но ты не можешь использовать секс, чтобы я не сердилась.
Он рассмеялся – тем мягким смехом, который начинается в животе и поднимается в грудь. Счастливый, расслабленный смех.
Ситуация развивалась несколько быстрее, чем хотелось бы для спокойствия, поэтому я решила сменить тему.
– Бран сказал мне, что велел тебе присматривать за мной.
Он перестал смеяться и приподнял обе брови.
– Да. А теперь спроси, присматривал ли я за тобой только ради Брана.
– Хорошо, я клюну. Ты присматривал за мной только ради Брана?
– Милая, – протяжно проговорил он, вспомнив о своих южных корнях. – Когда волк выслеживает овечку, он не думает об овечкиной мамочке.
Я улыбнулась. Ничего не могла собой поделать: Бран как овечкина мама – это очень забавно.
– Я не овечка, – заметила я. Он лишь усмехнулся.
«Пора снова менять тему», – подумала я, делая глоток воды.
– Уоррен сказал, что ты принял нашего серийного насильника в постоянные члены стаи.
– Он не был виноват в лондонских преступлениях.
Он был уверен в своих словах, а это значило, что он попросил Брана сообщить правду и получил ее. Тем не менее я слышала легкое раздражение в его голосе и решила еще немного подразнить его.
– Но насилия прекратились, когда он уехал.
– Он дважды приходил мне на выручку и второй раз лишь случайно получил шприц, а не пулю. У людей Джерри были серебряные пули, – ответил Адам.
Я улыбнулась, и он раздосадовано скомкал салфетку.
– Очко в твою пользу.
– Но я уверена, что ты не позволишь Джесси пойти с ним на свидание, – самодовольно заметила я.
Когда он привез меня домой, то обошел машину и открыл для меня дверцу. Может, потому, что я не могла сама этого сделать сломанной рукой, но мне показалось, что он так поступает по другой причине.
Он поднялся со мной на крыльцо и обхватил ладонями мое лицо. Постоял так недолго, потом оглянулся на луну, уже совсем близкую к полной. И когда повернулся, в глазах его мерцали желтые искорки.
Губы его были мягкими, они коснулись моих лишь слегка, и я прижалась к нему как можно теснее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89