Все на ходу, с ритмичными, покачивающими движениями корпуса, словно приглашая кого-то на танец.
— Женщины устали, — отметила Барбара. В баре обе француженки поднялись, поставив на столик пустые стаканы. — Они собираются на покой. Раз уж без аскари нам до бунгало не добраться, я пойду с ними.
— Хорошо, — кивнул Флетч. — А мы с Карром выпьем на посошок.
— Возможно, в эту поездку найти отца тебе не удастся, — Барбара встала. — Но, по-моему, образ его для тебя уже ясен.
Глава 33
— Барбара говорит, что здесь каждая женщина пожирает вас взглядом.
Карр вернулся к столику с двумя стаканами пива.
— Профессиональная проблема, знаете ли. Женщины находят пилотов привлекательными, но у них и в мыслях нет выйти за такого, как я, замуж, — он чокнулся с Флетчем. — Завтра летим домой, к Шейле.
Они выпили.
— Барбара и я очень признательны вам, мистер Питер Карр. Масаи Мара мы будем помнить до конца своих дней.
— Тогда вы позволите задать вам личный вопрос?
— Разумеется.
Карр вновь отпил из бокала, прежде чем заговорить.
— Вы несколько запутали меня, юный Флетчер. Я говорю об убийстве в аэропорту, невольным свидетелем которого вы стали.
— О, я вижу.
— Я понимаю, почему вы не выбежали из мужского туалета с криком: «Убили! Убили!» Именно так, наверное, поступил бы я, окажись на вашем месте. Но вы только что прилетели в чужую страну, долгий перелет, смена часовых поясов, вы никого не знаете, не уверены, от вашего ли отца прислано приглашение и все такое…
— Он говорил вам, что собирается встретить нас в аэропорту?
— Но почему вы не обратились в полицию в последующие дни? Разумеется, вам пришлось бы выступить свидетелем обвинения, прокуратура, наверное, захотела бы задержать вас в Кении, а вам не терпится вернуться в Штаты, к привычной жизни, но мне представляется, что вы нашли бы взаимоприемлемое решение.
Флетч откашлялся.
— Ставки слишком велики.
— Вы — игрок?
— Некоторые полагают, что вся жизнь — игра.
— А что стоит на кону?
— Мой отец.
— О, я вижу. Кажется, я начинаю вас понимать.
— Я говорю об обмене, Карр.
Глаза Карра сузились.
— Старший Флетчер за убийцу?
— Карр, я только и делал, что слушал вас. У репортера это основное занятие — слушать. Я нахожусь в стране, в которой, как бы вы ее ни любили, туриста сажают в тюрьму, штрафуют и высылают вон из-за порванного банкнота, водителя, работающего в государственном учреждении, приговаривают к восемнадцати месяцам заключения за парковку служебного автомобиля около бара, а адвоката-индуса — к семи годам за обнаруженные в его кармане тринадцать американских долларов. Мой отец затеял драку в баре и, возможно, врезал в челюсть копу. На сколько это потянет по кенийским законам?
— Я вижу, вы хотите заключить с полицией сделку?
— Если до этого дойдет, я думаю, что такая сделка возможна. Ни одна полиция мира не откажется получить свидетельские показания очевидца убийства, закрыв за это глаза на паршивую драку.
— А может, вам хочется выступить в роли Гамлета?
— Я вижу призрак моего отца, и этим все сказано.
— Вы даже не знаете этого человека, — после долгой паузы заметил Карр.
— Он — мой отец.
— И для вас это что-то значит?
— Пока я не могу сказать, что именно.
— Он сбежал от вас и вашей матери. Он не хотел знаться с вами все эти годы. Несколько дней тому назад, в тюрьме, он отказал вам во встрече.
— Я сумасшедший?
— Не знаю.
— Он также сделал все, чтобы мы с Барбарой прилетели сюда, повидались с ним, провели вместе какое-то время, узнали друг друга. То есть какое-то чувство он ко мне испытывал. Пусть всего лишь и любопытство.
— Тут возникает нравственная проблема.
— Неужели? Откуда мне знать, какие нравственные проблемы существуют в полноценной семье между отцом и сыном? Меня этому не учили.
— Я вижу.
— Но я знаю наверняка, что не хочу, чтобы человек, доводящийся мне отцом, провел месяцы, а то и годы в африканской тюрьме лишь потому, что не сдержался и вмазал кому-то в челюсть.
— Вообще-то я имел в виду другое. Вы можете опознать убийцу, человека, который убил себе подобного и до сих пор остается на свободе.
— Вы намекаете, что он может убить вновь?
— Совершенно верно. Неужели вы не чувствуете себя обязанным помочь в изоляции этого человека?
Флетч покачал головой.
— Нет. То было импульсивное убийство, совершенное в состоянии аффекта. Я тому свидетель.
— Полиция в этом не уверена, — возразил Карр. — Пока мы были в Найроби я позвонил в одно место…
— Дэну Дьюису?
— Так точно.
Флетч хмыкнул.
— Полицейский осведомитель.
— Совершенно верно. Полиция информирует его обо всем. Ввоз в Кению твердой валюты не карается законом. Наоборот, поощряется. А вот сокрытие валюты на таможне — незаконно. И Луис Рамон, а он, между прочим, прилетел на одном с вами самолете, совершил преступление, пронеся в мужской туалет немецкие марки, не предъявив их на таможне.
— И что из этого следует?
— Все просто. Теперь кенийская полиция разыскивает местного валютчика, которому потребовалась столь значительная сумма.
— И напрасно. Им нужен человек, убивший этого Луиса Рамона, так?
— Так.
— Валютчик не имеет к убийству ни малейшего отношения. Убийца не знал о денежном поясе Луиса Рамона. Не станете же вы утверждать, что убивший ради денег поленится нагнуться и снять с убитого пояс с немецкими марками на сумму в сто тысяч долларов?
— Дэн полагает, что это интересная мысль.
— А Дэн не полюбопытствовал, чем вызван ваш звонок?
— Простите?
— Карр, позвонив Дэну, вы показали, что вам небезразлично полицейское расследование, никоим образом с вами не связанное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53