И если звонки с угрозами повторятся, запишите время и точный текст и держите меня в курсе дела.
Бен встал.
– Я провожу вас, мистер Барнс.
– В этом нет нужды. – Детектив поднялся с кресла и вежливо поклонился Флейм. – Я сам найду дорогу.
В гостиной воцарилось молчание, нарушаемое только доносившимся из передней звуком шагов, затем раздался щелчок захлопнувшейся двери. Флейм чувствовала, что Чарли и Бен не отрывают от нее глаз.
– По-моему, ясно, что от полиции мало толку. – Она старалась говорить небрежно и насмешливо, но получилось резко и взвинченно.
– Вы думаете, это Ченс, верно? – осведомился Бен.
– Не знаю, что и думать, – ответила она таким же звенящим голосом.
Она не хотела верить, что за этим стоит Ченс, даже если альтернативы и не было. Ведь он поклялся ее остановить. И все же она не могла представить себе, что ради этого он способен прибегнуть к насилию. Неужели она до такой степени в нем ошиблась?
– Флейм, я… – начал Бен.
Но она его оборвала:
– Простите, но я не в силах больше обсуждать эту тему. Я устала и… просто хочу переодеться. – «И забыть», – подумала она, хотя знала, что это совершенно невозможно.
41
С легкостью и проворством, которые даются многолетним опытом, Чарли Рэйнуотер наклонился и оттянул задвижку ворот на выгоне, не сходя с лошади. Флейм ждала, восседая на своем жеребце, пока он их распахнет. Проехав в ворота, она посторонилась, уступая дорогу Чарли, который закрыл их с обратной стороны, опять-таки не спешиваясь. Убедившись, что задвижка на месте, он выпрямился в седле и посмотрел на пару беломордых телят, резвившихся под любящими взглядами своих херфордских мамаш.
– Моим старым глазам никогда не надоест это зрелище, – заявил Чарли, отъехав от ворот и присоединившись к Флейм. Его блекло-голубые глаза задумчиво смотрели на нее. – Вы на самом деле собираетесь осуществить свой план застройки?
– Если сумею. – «Если меня не успеют убить», – подумала она. Воспоминания о недавней встрече со смертью были еще слишком свежи.
Последние пять дней Флейм ни на чем другом не могла сосредоточиться, она стала взвинченной, раздражительной и подозревала всех и вся. Она заставила Чарли и Бена поклясться хранить тайну – они обязались не упоминать о телефонных звонкахи, о покушении на ее жизнь никому, включая Малькома. Если он узнает, то наверняка потребует ее возвращения в Сан-Франциско. Она же считала, что бежать от этих угроз равнозначно капитуляции, а капитулировать она не собиралась. Кроме того, нельзя было полностью сбрасывать со счетов возможную причастность жены Малькома ко всему этому. Как, впрочем, и Мэксайн, которая нянчила Ченса с малолетства и была убеждена, что Морганс-Уок должен был достаться ему. Или Лючанны Колтон, которая хотела раз и навсегда вычеркнуть Флейм из жизни Ченса. Это мог быть и какой-нибудь сумасшедший защитник экологии, стремившийся воспрепятствовать строительству плотины и созданию озера. Черт побери, это мог быть кто угодно. А не один только Ченс.
Окончательно запутавшись, Флейм направила лошадь к величественному особняку, стоявшему на вершине покатого холма и словно свысока взирающему на долину – к особняку, спроектированному и выстроенному ее прадедом. Вдруг ее осенило. Морганс-Уок должен был перейти к кровному родственнику! Все это время Ченс был явным подозреваемым, но только сейчас она поняла, что у него были действительно все основания желать ее смерти – Морганс-Уок автоматически достанется ему. Факты говорили сами за себя: он один окажется в выигрыше, если она сложит оружие или погибнет.
Однако, вспоминая их близость, нежную силу его рук и их ласковые прикосновения, Флейм, как ни старалась, не могла поверить в то, что Ченс способен принести ей физические страдания. Он пытался ее запугать. Вот чего он добивался. Он думал, что от страха она задерет лапки кверху. Тут она разозлилась – как он мог вообразить, что ее можно сломить угрозой насилия. С другой стороны, что в этом удивительного? Он не в первый раз ее недооценивает.
Она была настолько поглощена этими мыслями, что едва расслышала слова Чарли:
– Всякий раз, когда я смотрю на коров на зеленом пастбище, я пытаюсь представить себе кучку богачей, разъезжающих здесь на электрических картингах за мячом для гольфа. Но никак мне это не удается. Я вижу лишь реку, деревья и скотину. – Его лошадь фыркнула и прижала уши. – Похоже, у вас гости, мисс Флейм.
– Что? – Флейм, нахмурившись, смотрела на него отсутствующим взглядом.
– Я говорю, у вас гости. – Он кивнул в сторону запыленного пикапа, стоявшего перед домом.
– Интересно, кто бы это мог быть?
Кто-то стоял у входной двери – женщина. Похоже, Мэксайн с ней спорила. Флейм пришпорила лошадь, и та припустилась рысью через лужайку; густая трава поглощала стук копыт коня Чарли.
Приближаясь к дому, Флейм услышала разгневанный женский голос:
– Я знаю, что она здесь. Отправляйтесь к ней и скажите, что я никуда не уеду, пока с ней не поговорю!
– Да нет ее, – утверждала Мэксайн. – Она уехала… – тут она осеклась, завидев Флейм и Чарли.
Женщина обернулась, и Флейм, осадив лошадь у самого крыльца, смогла как следует ее разглядеть. Женщине было чуть больше тридцати, ее отличали высокий рост и крепкое телосложание, она была в синтетических трикотажных брюках с простроченными стрелками и хлопчатобумажной цветной блузке навыпуск, которая ее полнила. Светло-каштановые волосы были коротко подстрижены и мелко завиты – такая прическа не требовала особого ухода. Выражение ее лица было сердитым, губы плотно сжаты.
– В чем дело, Мэксайн? – Флейм спрыгнула с лошади и передала поводья Чарли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140