- К вам товарищ по делу пришел. Как вы себя чувствуете?
- Нормально, - буркнул краснолицый тучный старик. По-детски розовые щеки никак не вязались с седой шевелюрой, слегка порыжевшей от табачного дыма.
Я сел в продавленное кресло и стал расспрашивать его о ближайших родственниках. Свою родословную он знал не дальше деда, но и этого оказалось достаточно, чтобы установить, что отец его Михаил Иванович Павликов в гимназии Карла Мая не обучался, равно как никаких других "гимназиев" не кончал, а всю жизнь был паровозным машинистом на Николаевской железной дороге. Сам же Семен Михайлович родился в 1905 году и потому считает, что станция метро "Улица 1905 года" названа в его честь. Равно как и "Павелецкая". А станция "Пионерская" наречена по имени парохода "Пионер", на котором он капитанил до войны. А поскольку именно на нем он получил орден Ленина, то и станция "Ленинский проспект" обозначена в память этого события.
Я не стал спорить, спросил только, за что он получил орден Ленина.
- А поляки, гады, торпедой шандарахнули в тридцать девятом… Вот за спасение парохода и получил.
- Позвольте, какие поляки? Может, немцы?
- Да поляки, говорю. Они, сволочи, сбежали из Таллинна на подводной лодке и нам в Финском заливе под котлы торпеду засадили. Я еле успел пароход на банку выбросить.
Все это очень походило на самый натуральный бред. Но тут, видя мое крайнее недоумение, вмешалась медсестра:
- Семен Михайлович, у вас же альбом с фотографиями есть. Покажите.
Павликов, тяжело дыша, плюхнул на стол старый, обтрепанный фотоальбом. Не буду перечислять все, чем пестрели его страницы, - пожелтевшие любительские снимки давным-давно канувшие в небытие парней в робах, тельняшках, голландках, кителях; цветные финские, польские, шведские открытки с видами портов и городов, подмигивающие стерео-красотки… В глаза бросилась ветхая газетная вырезка с проступившими насквозь пятнами конторского клея:
"НАПАДЕНИЕ НЕИЗВЕСТНОЙ ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ НА СОВЕТСКИЙ ПАРОХОД "ПИОНЕР".
ЛЕНИНГРАД. 28 сентября. ТАСС. По радиосообщению капитана советского парохода "Пионер", 28 сентября около 2-х часов ночи при входе в Нарвский залив он был атакован неизвестной подводной лодкой и был вынужден выброситься на камни в районе банки "Вигрунд". К месту аварии парохода ЭПРОНом высланы спасательные партии…"

* * *
…Ночью мне приснилась всплывающая подводная лодка с прикрепленным к рубке майским жуком из красной меди…
"Все, - сказал я себе, - хватит. Эдак скоро я дойду до того, что тоже стану утверждать, будто бы станция метро "Первомайская" названа в честь гимназии Карла Мая".
И я закрыл для себя эту тему.
Но тут позвонил Снежков…
- Записывай результаты экспертизы, - повелел он так, будто я был его сотрудником. - На "майском жуке" забиты инициалы "Н" и "Я"… Кроме того, установлено: буква "К" в середине фамилии перебита из буквы "Н". То есть первоначальная гравировка была такая: "Н.Я.Павлинов". Дон Пабло переделал надпись под себя. Но… талисмана не получилось. В общем, с тебя бутылка.
Вечером я пришел к нему со шкаликом "Павлофф-водка". Сколько лет стоял в баре как берлинский сувенир, а вот пришелся к случаю. Дон Пабло, Павликов, Павлинов, Павлофф - все одного корня…
- Ну, и как там дело "дона Пабло"? - осторожно полюбопытствовал я. Но Снежкову и самому не терпелось блеснуть мастерством сыщика.
- Кое-что прорисовывается, - с деланной небрежностью заметил он. - В Вольске при разборке старого дома…
- …Клада не нашли. И это потрясло всех.
- Вот как раз клад-то и нашли. Но это никого не потрясло, так как никто ничего не знал, кроме тех, кто на него наткнулся. Парни решили промолчать - их было двое - и все поделили пополам. На глазок.
- А что они нашли?
- Старые ордена…
Вольск, Вольск…? - пульсировала память. До чего же знакомое название города. Где это? Кажется, где-то в Саратовской области… Вольск, Вольск… Высшее военное училище тыла?… Нет.
Полигон химических войск, где в 20-е годы отрабатывали действия немецкие офицеры-химики? Нет, не то…
О, Волька ибн Алеша… Старика Хоттабыча еще не хватало!
Стоп, стоп, стоп!…
Хоттабыч… Восток… Султан… Шах… Персидский шах… Звезда Востока. Вспомнил!
Про Вольск мне рассказывал Игорь Владимирович Белозерский-Белосельский, племянник второй жены Булгакова, Любови Евгеньевны, из того же старокняжеского рода. Этот милый старомодный старичок, на котором, казалось, ничуть не отразилась могучая работа ВКП(б) - КПСС по воспитанию нового человека, - приезжал ко мне несколько раз и просил помочь пристроить в музей МХАТа обрушившееся на него после смерти тетушки - Любови Евгеньевны - наследство в виде старинной мемориальной мебели, вобравшей в себя ауру великого писателя и не менее великого шутника и мистификатора. Похоже, что история с тетушкиной мебелью - комодом, раздвижным столом-«сороконожкой», канапе-«закорюкой», торшером на витой деревянной ножке - была задумана Михаилом Афанасьевичем как эпизод своей посмертной булгакониады. Шутка ли, разместить все это в однокомнатной «хрущобе», заставленной к тому же более практичной и менее громоздкой мебелью?!
Нищий музей МХАТа не мог позволить себе уплатить и десятой доли того, что полагалось за эти воистину бесценные вещи. В конце концов, и стол-"сороконожка", и канапе-"закорюка" (прозвища придуманы Булгаковым) благополучно отбыли в Киев, где энтузиасты намеревались открыть (и открыли!) музей писателя-земляка на Андреевском спуске. А Игорь Владимирович одарил меня множеством историй из жизни своей и своих именитых родственников. Одна из них легла в блокнот с пометкой "Клад в Вольске".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113