Надо полагать, что сила амулетов заключена в способности драгоценных камней и металлов вбирать в себя озарения былых удач и побед того, кто счастливо переплыл море жизни. Но есть - антиамулеты, вещи, ставшие сосудом несчастий, полюсом зла личной судьбы. Это давно подмечено в мифах, легендах, сказаниях. Недаром жизнь Кощея Бессмертного таилась в кончике иглы, которая была спрятана в яйце, яйцо в утке и так далее…
Орденокрад и перекупщик Пабло поплатился жизнью, сделав антиамулет лейтенанта Павлинова своим талисманом. И если на Павлинова плеснулась толика кислоты, то его антипод, по всем законам кармы, угодил в цистерну с кислотой. Можно назвать это как угодно: возмездием, карой Господней, расплатой, местью мертвецов, но факт остается фактом, бесстрастно зафиксированным в следственном протоколе…
Бойтесь краденых вещей! Лишь бескорыстное дарение очищает предмет от вредоносной силы.
Снежков, не верующий ни в Бога, ни в черта, прочитав эти строки, поспешил приобщить павлиновского "майского жука" к "вещдокам". Во всяком случае, я эту вещицу у него на брелке больше не видел.
Май 1992 года. Таллинн.
Свежесть весеннего моря сквозила в каштановых аллеях Кадриорга. Солнце робко пробовало утвердиться в рваной тени качающихся ветвей, в легком туманце волглой земли.
И повсюду цвела сирень. Она бушевала вдоль всей железной дороги от Москвы до Таллинна. Она наполняла старинный - петровских времен еще - парк так, что не понять было - то ли берег в пене прибоя, то ли в белой кипени сирени… Ее пышные купины волновались на балтийском ветру и у гранитного памятника тем, кто не вернулся из моря. Черный Ангел скорби вздымал в черных дланях золотой крест, осеняя Таллиннский рейд и чуть видный под влажно-серым небом горизонт, из-за которого возник однажды эсминец "Спартак" и за "которым исчезла потом польская субмарина "Орел"…
Много моряцких имен можно было бы выбить на плитах монумента. Сыздавна повелось - этот памятник поставлен всем, чьей безвестной могилой стало море. Это памятник всем без вести пропавшим морякам - в морской пучине или трясине ГУЛАГа. Кто знает, может, когда-нибудь на здешних плитах будет выбито и имя "командора печального образа" лейтенанта Николая Павлинова, таллиннского электромонтера.
Ах, как недавно все это было!
Как от камня, брошенного в воду, бегут круги, так и от любого события расходятся волны во времени. Порой они доходят до нас спустя десятилетия и даже века такими слабыми толчками, что их и не отличить от ударов собственного сердца. Так вслушаемся же в эти вещие звуки.
Москва - Таллинн - Санкт-Петербург
1980 - 1993 г.г.

ПОМНИ «РУСАЛКУ»!
В 1893 году Россия была взбудоражена и потрясена таинственным исчезновением броненосца береговой обороны «Русалка». Хорошо вооруженный стальной пароход исчез средь бела дня и не в океанских просторах, а во внутренних водах на полпути между Ревелем и Гельсингфорсом. Исчез бесследно вместе со всем своим экипажем в сто семьдесят семь человек. «Русалку» искали, тралили Финский залив, спускали водолазов, вглядывались в воду с воздушного шара, поднятого с парохода «Самоед». Все было тщетно. Ни один труп не прибило к берегу, и это тоже вызвало всевозможные пересуды. В церквах поговаривали, что кара Господня настигла корабль за то, что назван он «нечистым именем»:
- Знамо дело - русалка. Сама под воду нырнула и человеков на дно уволокла.
«Русалка» и в самом деле была не освящена при спуске. Святые отцы отказались ступать на палубы кораблей «дивизиона нечистой силы». Пришла ведь кому-то в голову блажь называть береговые канонерки и броненосцы погаными именами: «Колдун», «Леший», «Русалка» и даже «Баба-Яга». Однако на второй день после исчезновения броненосца Е к одному из островов прибило шлюпку с «Русалки». В ней под сиденьями гребцов обнаружили труп матроса. Это был единственный и - увы - безмолвный свидетель загадочной катастрофы - рулевой Иван Прунский.
Вся Россия собирала деньги на памятник «Русалке»: от императора Александра III (он лично внес 5 тысяч рублей) до последнего моряка из инвалидной команды…
Хорошо известны внешние обстоятельства катастрофы. 6 сентября 1893 года командир отряда военных кораблей контр-адмирал Павел Бурачек приказал командиру «Русалки» капитану 2-го ранга Виктору Иенишу выйти с рассветом из ревельской гавани и идти в Гельсингфорс, чтобы оттуда перебраться безопасным шхерным путем на зимовку в Кронштадт. Для пущей безопасности низкобортный броненосец прибрежного действия должна была сопровождать канонерская лодка «Туча», которой командовал капитан 2-го ранга Николай Лушков. Запомним эти два имени - Иениш и Лушков.
К назначенному времени- в 7.30 - оба корабля в море не вышли. На «Туче» замешкались с разведением паров, а на «Русалку» не прибыл командир, давно страдавший головными болями и собиравшийся по этой причине списываться на берег. В этот поход его должен был подменить капитан второго ранга Транзе. Но тот тоже занемог - слег с ангиной. Виктор Иениш поднялся на мостик и велел сниматься с якоря.
С самого начала был нарушен приказ адмирала - «следовать соединенно» на удалении слышимости сигнала туманного горна. «Туча» вышла первой, поставила в помощь машине все паруса и увеличила свой ход до 8 узлов. Стрелка барометра клонилась «к буре», и Лушков торопился пересечь залив до начала шторма. Мало-помалу поспешала за ним и «Русалка». Однако дистанция между кораблями отнюдь не сокращалась, а росла, так что к 11 часам утра Иениш, выйдя к плавмаяку «Ревельштейн», с трудом различал дым своего конвоира. А через сорок минут тот и вовсе растворился в наплывавшем тумане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113