Буфетчица мгновенно исчезла в подсобке. Еремеев осторожно встал из-за стола и бесшумно подошел к двери подсобки, которая на его счастье оказалась не прикрытой до конца. Он заглянул в щель с видом заправского детектива: буфетчица Наташа распечатывала полученный сверток. Она извлекла из него пару шелковых немецких чулок, полюбовалась ими, вздернула юбка и быстро примерила обновку. И тут она заметила в зеркале наблюдавшего за ней Еремеева. В мгновение ока она распахнула дверь, едва не сбив незадачливого детектива.
- Пошел вон, охальник! - Заголосила она на весь зал. - Ишь чего надумал! Подглядывать! Да я таких сопляков… Постой, постой, да ты новенький что ли? Понятно. Это тебя Сулай ко мне приставил - вражеского агента выявлять?!
- Ага… - Ошеломленно признался лейтенант. Как назло в зал заглянул капитан Горновой.
- Товарищ капитан, - позвала его буфетчица. - Надо мной опять шутки вышучивают! Скажите, этому Сулаю вашему, что я его кормить перестану. И не посмотрю, что со СМЕРШа! Это что ж за мода такая взялась?! Как новичок какой, так на меня сразу науськивают! На живца! Я вам что, утка подсадная?!
- Ну, что ты, Наташенька, ты у нас не утка, ты у нас лебедушка! Разберемся, милая, разберемся и накажем, чтоб другим неповадно было! - Увещевал Горновой разбушевавшуюся буфетчицу. - Лейтенант Еремеев, ко мне!
- Есть! - поспешил Еремеев к начальнику отдела.
- Немедленно за мной! Оружие с собой?
- Так точно! - Обескураженный Еремеев решил, что его арестовывают и достав из кобуры табельный ТТ, стал протягивать его капитану.
- Ты чего мне-то его суешь? - Изумился Горновой. - Спрячь. Вы сейчас с Кистеневым немедленно выезжаете в старый порт. Капитан Сулай поймал «вервольфа». Трое суток под землей его караулил и взял-таки! Везет же людям…
Во дворе комендатуры сержант Лозоходов домкратил «виллис».
- Лозоходов! - Окликнул его Горновой. - Заводи!
- Завести-то я заведу. - Ухмыльнулся сержант. - Да только куда мы без моста поедем? Полетел задний мост. До вечера провожусь, не раньше…
- Я тебе дам «до вечера»! А где «эмка»?
- Майор Алтухов поехал начальство встречать.
- Так… - На глаза Горнового попался трофейный мотоцикл с коляской. - Давай этого одра заводи. Срочно!
Еремеев прыгнул на заднее седло, капитан Кистенев в коляску и видавший виды армейский «цундап» помчался в сторону старого порта, завивая красноватую кирпичную пыль, летевшую из руин…
После глупейшего розыграша с буфетчицой был реальный шанс отличиться, настоящее боевое дело - отконвоировать «вервольфа» и такой провал! Впору было самому прыгнуть в колодец!

* * *
Во двор комендатуры въезжала полуторка с моряками-водолазами. Мичман в беловерхой фуражке деловито осведомился у капитана Кистенева:
- Чего искать-то будем.
- Утопленника.
- Понятно. Найдем как миленького.
Моряки выгружали из кузова шланги, насос-качалку, ярко надраенный медный шлем…
Кистенев разгонял любопытных:
- По местам! Все заняты своими делами. Лозоходов, ты бы свой драндулет лучше чинил, чем здесь околачиваться.
Мичман склонился над колодцем и вдруг подозвал офицеров рукой:
- Товарищи начальники, не ваш ли там клиент купается?!
Кистенев и Еремеев свесились в ствол: из воды выступали спина и затылок «вервольфа».
- Багор, живо! - крикнул Кистенев Лозоходову.
Труп вытащили и унесли в подвал комендатуры.
Матросы забрасывали шланги в кузов. Еремеев обратился к мичману:
- И все-таки колодец надо осмотреть.
- А чего его осматривать, если клиента вытащили.
- Мало ли что. Может, он что-то обронил…
- Ну что ж, раз уж приехали…
Мичман облачился в резиновую рубаху, на голову ему надели медный шлем.
Пузыри воздуха вырывались из воды, гулко клокотали в бетонной трубе.
Через четверть часа, сипя и шипя, на поверхность вынырнул медный шар шлема. Водолаза вытащили наверх, вывинтили лобовой иллюминатор.
- Ни-че-го! - Сообщил мичман. - Ровнехонькие стены. Грунт - песок с галькой. На глубине три метра - махонький отросточек водопроводной трубы. Наверное, за нее и зацепился. Одним словом - труба дело.
«Труба дело…» - мысленно повторил Еремеев.
В ворота въезжал «виллис» майора Алешина.

ЧЕРНЫЙ «АДЛЕР»
Вопреки всем скверным предчувствиям наказание за оплошность с «вервольфом» оказалось вовсе не таким уж суровым. Майор Алешин в присутствии Еремеева прочитал объяснительную записку, расспросил, как все было, и, ничего больше не говоря, отпустил лейтенанта восвояси. Два часа, которые прошли до повторного вызова в алешинский кабинет, показались Еремееву самыми томительными в жизни. Должно быть, эти два часа понадобились майору Алешину, чтобы подыскать достойное наказание для незадачливого конвоира, и он его нашел.
- Орест Николаевич, наша машинистка, Вера Михайловна, ушла в декрет. Придется вам какое-то время за нее поработать. Хотя бы двумя пальцами. Другого выхода нет.
Утром лейтенант Еремеев взбегал по винтовой лестнице старого флигеля, отпирал железную дверь секретной части, запирался изнутри на щеколду, задергивал на зарешеченном окне белые занавески, доставал из несгораемого ящика недоконченную работу и, подавив тяжелый вздох, присаживался за ненавистную машинку. Он ненавидел ее за черный цвет, за готическое слово «Аdlег», вызолоченное на каретке, за клавишу с литерой «U», заменявшую в перепаянном шрифте букву «и», за ее гестаповское прошлое (машинку нашли в брошенном особняке тайной полиции). Но все же оттопыривал два рабочих - указательных - Пальца и тарабанил так, что литера «О» пробивала бумагу насквозь; майор Алешин, вычитывая документы, морщился:
- Понежнее, Орест Николаевич, понежнее… Сами знаете, любая машина любит ласку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113