Старший механик т/х “Хасан” А. Устинов:
“Всю жизнь знал, что есть два вида хлеба - черный и белый. В Вюрцбурге мы все открыли для себя красный хлеб - он был испечен из свекольного жмыха. Очень скоро мы все превратились в жалких доходяг.
По международным законам интернированные граждане не должны привлекаться к принудительным работам. Совет капитанов сразу же заявил администрации тюрьмы: работать на фашистскую Германию не будем. Немцы, стараясь выдержать букву закона, стали принуждать нас к работам голодомором. Мы ели любую траву, почки с деревьев, кору… Появились первые покойники. Тогда пошли на компромисс: пойдем на работы, которые не носят прямого военного характера. Так нас стали водить вниз - в город, на лесопилку. Там мы сколачивали ящики для снарядов. Потом нас привлекли к изготовлению знаков различия - погон, эмблем, нашивок. Нет худа без добра. Наш радист, Женя Рудаков смотал из нитей металлической канители несколько индукционных катушек и смастерил примитивных детекторный приемник. Тайком пронесли его в замок. Теперь мы могли слушать берлинское радио. Среди нас были моряки, которые знали немецкий. По подтексту сообщений Геббельса угадывали истинное положение на фронтах. А потом стали принимать и сводки Информбюро из Москвы. Распространяли новости в экипажах. Самое главное - наш Ленинград, где жили наши семьи, вовсе на захвачен, как нам тут внушали. Он держится! Держались и мы…”

“Мореходка замка Вюрцбург ”
Капитан т/х “Хасан” Х. Балицкий:
“Кормить стали чуть лучше. Но все равно голод мучает по-прежнему… На мощеном дворе замка растут несколько деревьев, между проволочным заграждением пробивается зелень. Весной 42-го года голодные люди объели все почки на липах, ели одуванчики, крапиву… Чтобы отвлечь мыслей о еде, поднять дух, занять людей, мы - мои коллеги-капитаны С. Дальк, М. Богданов, Л. Новодворский, И. Филиппов, С. Ермолаев и я - создали курсы штурманов. Капитаны и механики читают лекции по морским дисциплинам, а в перерывах получаем от курсантов трогательную “зарплату” - сигаретный окурок величиной с ноготь, который тут же пускается по кругу…
Экзаменационная комиссия выдала успешно сдавшим испытания временные дипломы, которые потом, с возвращением на родину, были утверждены Министерством Морского флота, и несколько выпускников мореходки замка Вюрцбург” долгие годы водили свои суда в моря и океаны…
…Еще мы стали переводить английские книги на русский язык. Немецким - в знак протеста - никто не занимался, хотя это в чем-то и облегчало бы нашу жизнь. Так мы перевели бесценную для моряков и авиаторов “Последнюю экспедицию Уоткинса на Гренландию”. Жаль, что в русском варианте она до сих пор не издана, а ведь рукопись сохранилась…
…В крепости кроме советских моряков, содержались отдельно от нас интернированные чехословаки. Однажды, когда наши камеры уже заперли на ночь, мы услышали необычный шум во дворе и выстрелы… Утром узнали - несколько чехов попытались бежать. Они спустились со стен, но не смогли выбраться из глубокого рва, окружавшего замок. Так их всех и расстреляли. Мы поняли, в одиночку и даже группами предпринимать какие-либо действия безнадежно. Надо сплачиваться, серьезно организовываться…”
Так возник подпольный комитет сопротивления. Кроме капитана Балицкого в него вошли старший механик Устинов, капитан Дальк, старпом Иконников, радист Рудаков и еще несколько человек. Сначала их акции носили чисто агитационный характер: распространяли среди моряков те новости с фронтов, которые удавалось перехватить из эфира. Уже за одно это всем комитетчикам грозила смертная казнь. Но они готовились к большему…
Старший механик т/х “Хасан” А. Устинов:
“В августе 42-го в замок были доставлены пленные генералы и старшие офицеры Советской Армии. Чтобы мы их не видели, нас загнали по камерам, затемнили окна, а общий коридор перегородили кирпичный стеной. Все же нам удалось выглянуть во двор. Уж на что мы были доходяги, а эти вообще походили на скелеты, обтянутые кожей. Мы просто ужаснулись их изможденному виду…” Решили наладить с ними связь и слегка подкормить. По инициативе комитетчиков моряки стали урезать свои и свои скудные хлебные пайки. Те, кто ходил в город на работы, мастерили деревянные портсигары, игрушки и обменивали их у бюргеров на хлеб, с риском быть замеченными охраной. Но как передать провизию пленным генералам и офицерам? Ведь нас разделяла глухая кирпичная стена. Никаких контактов. Полная изоляция. Однако уборная во дворе была общей. Сначала водили нас, потом выпускали их… Вот тут-то и нашли “канал передачи”. Хлеб и картофелины укладывали в матерчатую сумку, а потом, просунув ее в “очко”, подвешивали посылку на вбитый гвоздь. Тем же путем сумка возвращалась. Вместе с хлебом передавали и информацию радио Москвы.
Капитан Дальк вычеркнул по памяти карту Европы и наносил приблизительное расписание фронтов”.

Шуба Бисмарка не согреет 6-ю армию.
Старший механик А. Устинов: “Гибель 6-ой немецкой армии под Сталинградом резко отразились на настроении немцев. По всей Германии начался сбор теплых вещей. Газеты сообщили, что на зимние нужды войне в России пожертвована историческая реликвия - шуба Бисмарка. Солдат из охраны мрачно сказал: “Эта шуба уже не согреет, 6-ую армию”. Даже по этой реплике ясно - победа будет за нами!
…Переписка с пленными генералами велась по весьма изощренной схеме. Бумажные полоски с необходимой информацией скручивались в трубочку и вставлялись в заранее просверленный деревянный клинышек, который вдавливался в землю под деревянным писсуаром в углу внутреннего двора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113