Обжорство отвлекало, позволяя забыть о новой столице и невероятной популярности фараона. Даже Аше не удавалось успокоить брата царя. Конечно, он приводил успокаивающие аргументы: энтузиазм первых месяцев правления пройдет, на пути Рамзеса возникнет множество трудностей… Но не происходило ничего в подтверждение этих прекрасных слов. Хетты, казалось, замерли, поддавшись отголоскам слухов о чудесах, сотворенных юным правителем.В общем, все было хуже некуда.Шенар расправлялся с ножкой жареного гуся, когда его управляющий объявил о прибытии Мебы, которого Шенар сменил на посту министра иностранных дел, заявив, что это случилось по воле Рамзеса.— Я не хочу его видеть.— Он настаивает.— Отошли его.— Меба утверждает, что располагает важной для вас информацией.Бывший советник не был ни выдумщиком, ни хвастуном, его карьера была выстроена на осторожности.— Ладно, пусть войдет.Меба не изменился — широкое, спокойное лицо, утонченный вид, ровный голос. Важный чиновник, привыкший к комфорту, не способен был понять истинные причины своего крушения.— Спасибо, что принял меня, Шенар.— Визит старого друга — это всегда радость. Ты хочешь есть или пить?— Мне не помешало бы немного прохладной воды.— Неужели ты откажешься от пива или вина?— С тех пор как я потерял свою должность, я страдаю от ужасных головных болей.— Я сожалею, что стал невольной причиной этого несчастья. Время идет, Меба, возможно, мне удастся получить для тебя почетную должность.— Рамзес не из тех царей, что оглядываются назад. За столь малое время его успех оглушителен.Шенар откусил от крыла гуся.— Я уже было смирился, — признался старый дипломат, — когда ваша сестра Долент, познакомила меня с одним странным человеком.— Его имя?— Офир, он ливиец.— Никогда не слышал.— Он скрывается.— Почему?— Потому что он защищает молодую женщину, Литу.— Что за глупые истории ты мне рассказываешь?— Если верить Офиру, Лита — потомок Эхнатона.— Но все его потомки мертвы!— А что если это правда?— Рамзес тут же отправит ее в изгнание.— Ваша сестра проявила участие к ней и к последователям Атона, единого бога, который изгонит остальных. В Фивах есть целый клан.— Я надеюсь, ты не являешься его частью! Это безумие плохо кончится. Ты не забыл, что Рамзес принадлежит к династии, приговорившей учение Эхнатона?— Я это отлично помню, и я был испуган встречей с этим Офиром. Но, поразмыслив, я решил, что этот человек может быть полезным союзником против Рамзеса.— Ливиец, вынужденный скрываться?— У Офира есть одно очень полезное качество: он — маг.— Их сотни!— Но именно он подверг жизни Нефертари и ее дочери опасности.— Что ты говоришь?— Ваша сестра Долент убеждена, что Офир мудрец, — а Лита взойдет на трон Египта. Так как она рассчитывает, что я смогу объединить последователей Атона, я ее поверенный. Офир опасный маг, решивший разрушить магическую защиту царской четы.— Ты уверен?— Как только вы увидите его, вы убедитесь в этом. Но это не все, Шенар, вы подумали о Моисе?— Моис… При чем тут Моис?— Идеи Эхнатона близки идеям некоторых евреев. Ходят слухи, что друг фараона потрясен пришествием единого бога, и его вера в нашу цивилизацию поколеблена.Шенар внимательно посмотрел на Мебу.— Что ты предлагаешь?— Чтобы вы поддержали Офира на его пути черной магии и встретились с Моисом.— Мне не нравится эта наследница Эхнатона…— Мне тоже, но какая разница? Убедим Офира, что мы верим в Атона и правление Литы. Когда маг ослабит Рамзеса и сможет управлять Моисом, мы избавимся от этого сомнительного типа и его протеже.— Интересный план, мой дорогой Меба.— Я рассчитываю на вас, чтобы улучшить его.— Что ты хочешь взамен?— Возвращение моей должности. Дипломатия — вся моя жизнь, мне нравится принимать послов, обсуждать светские ужины, обмениваться с иноземной знатью многозначительными намеками, устанавливать связи, расставлять ловушки… Никто не может понять этого, если ни разу не пробовал. Когда вы станете царем, назначьте меня министром иностранных дел.— Все предложения весьма интересны.Меба был в восторге.— Чтобы не оскорблять вас отказом, я выпью немного вина, моя мигрень прошла.
Бакен, четвертый жрец Амона, распростерся перед Рамзесом.— Я недостоин прощения, Великий Царь. Я единственный, кто ответствен за это несчастье.— Какое несчастье?— Обелиск был бы потерян, экипаж погиб…— Твои кошмары бессмысленны, Бакен. Лишь то, что произошло на самом деле, имеет смысл.— Это не прощает моей оплошности.— Почему ты допустил ее?— Я желал сделать Луксор украшением вашего царствования.— Неужели ты думаешь, что мне будет достаточно одного украшения? Поднимись, Бакен.Бывший военный наставник Рамзеса не утратил своей мощи. Он скорее походил на атлета, чем на смиренного священнослужителя.— Тебе повезло, Бакен, а я ценю людей, к которым благоволит удача. Разве не является волшебством умение избегать ударов судьбы?— Без вашего вмешательства…— Значит, ты способен вызвать появление фараона! По правде говоря, прекрасное умение, заслуживающее того, чтобы быть записанным в анналах.Бакен опасался, что за этими ироничными словами последует суровое наказание. Но пронзительный взгляд Рамзеса устремился к шаланде. Разгрузка происходила без осложнений.— Этот обелиск великолепен. Когда будет готов второй?— Надеюсь, к концу сентября.— Пусть высекатели иероглифов поторопятся!— В карьерах Асуана жара уже очень сильна.— Кто ты, Бакен, строитель или нытик? Отправляйся туда и проследи за окончанием работ. А колоссы?— Каменотесы выбрали прекрасный песчаник в карьерах Гебель Сильсиля.— Пусть принимаются за работу без промедления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86