Придя в себя и восстановив дыхание, я воскликнул:
– Какая в этом необходимость, черт возьми? Мне придется преодолеть в два раза большее расстояние по паршивым дорогам!
– Не знаю, – ответил он. – Я просто тот парень, который передает распоряжения. Но эта инструкция появилась в последний момент, значит, до кого-то дошли сведения насчет того, что где-то на главной дороге вас может поджидать кто-то еще. Я не знаю.
– Вы знаете немного, не так ли? – спросил я саркастично и постучал по газете. – Вы не знаете, что здесь, вы не знаете, почему я должен тратить весь день на то, чтобы обогнуть полуостров Рейкьянес. Я сомневаюсь, что получу ответ, если даже спрошу вас, сколько времени.
Он криво усмехнулся.
– Все равно я готов поспорить, что знаю больше вас.
– Это совсем не сложно, – сказал я раздраженно. Таков был Слейд; он основывал всю работу на принципе необходимой достаточности и считал, что то, чего ты не знаешь, не сможет ему повредить.
Он допил свой кофе.
– Вот и все, приятель, – за исключением одного момента. Когда окажешься в Рейкьявике, оставь машину на стоянке перед отелем «Сага» и ни о чем не беспокойся. О ней позаботятся.
Он поднялся, не сказав больше ни единого слова, и пошел прочь, по-видимому, торопясь поскорее убраться подальше от меня. В течение нашего короткого разговора он сидел как на иголках, что насторожило меня, поскольку это не соответствовало тому, как Слейд описал мое задание. «Все очень просто, – говорил Слейд. – Ты будешь простым посыльным». Насмешливый изгиб его губ подразумевал, что это все, на что я теперь способен.
Я встал и сунул газету под мышку. Вес скрытого в ней свертка оказался умеренно тяжелым, но не обременительным. Забрав свой багаж, я вышел наружу и обвел взглядом стоянку в поисках автомобиля, которым оказался подержанный «Форд кортина». Минутой позже я покинул аэропорт Кьеблавик и направился на юг, удаляясь от Рейкьявика. Хотелось бы мне знать, какой идиот сказал: «Более длинный путь является самым коротким».
Оказавшись на безлюдном участке дороги, я остановил машину возле обочины и взял в руки газету, лежащую на сиденье там, где я ее бросил. Сверток точно соответствовал описанию Слейда – маленький и более тяжелый, чем можно было ожидать. Сверху его покрывала коричневая мешковина, зашитая аккуратными стежками, благодаря чему он выглядел совершенно безлико. Осторожные постукивания сказали мне, что под мешковиной очевидно скрыта металлическая коробка, в которой ничего не загремело, когда я попробовал ее потрясти.
Поверхностный осмотр не дал мне никакого ключа для разгадки содержимого свертка, поэтому я снова завернул его в газету и бросил на заднее сиденье, после чего продолжил свой путь. Дождь перестал моросить, и условия для вождения стали вполне приемлемыми – по исландским меркам. Английская проселочная дорога по сравнению со средним исландским шоссе выглядит как суперхайвей. Там, где есть шоссе, это так. Во внутренней части острова, которую исландцы называют Обиггдир, дорог нет вообще, и зимой попасть в Обиггдир не проще, чем на Луну, если только вы не рьяный исследователь по своей натуре. Впрочем, он и с виду очень похож на Луну; Нейл Армстронг именно здесь испытывал свой лунный вездеход.
Не доезжая до Крусьювика, я повернул в глубь острова и миновал отдаленные покрытые туманом склоны, где перегретый пар вырывался из чрева земли. Неподалеку от озера Клейфавант я увидел впереди остановившуюся у обочины машину и человека, подающего жестами универсальный сигнал попавшего в беду автолюбителя.
Мы оба действовали как последние дураки; я – потому что остановился, а он – потому что был один. Он заговорил со мной сначала на плохом датском, а потом на хорошем шведском. Оба эти языка я понимал. Как оказалось, у него что-то случилось с автомобилем, и он не мог сдвинуть его с места, что звучало достаточно убедительно.
Я вышел из «кортины».
– Линдхольм, – сказал он в формальной шведской манере и протянул руку, которую я дернул вверх-вниз, как того требовал ритуал.
– Стюарт, – представился я и, подойдя к его «фольксвагену», нагнулся над открытым двигателем.
Я думаю, что поначалу он не собирался меня убивать, поскольку иначе сразу бы воспользовался пистолетом. А так он хотел устранить меня с помощью весьма профессионально изготовленной, залитой свинцом, дубинки. Только когда он оказался у меня за спиной, я понял, что веду себя как последний идиот – вот результат долгого отсутствия практики. Повернув голову, я увидел его поднятую руку и уклонился в сторону. Если бы дубинка пришла в соприкосновение с моим черепом, то тяжелое сотрясение мозга было бы мне гарантировано; вместо этого удар пришелся в плечо, и моя рука полностью онемела.
Я пнул его по голени, проведя ботинком сверху вниз от колена до лодыжки. Взвыв от боли, он отскочил назад, что дало мне время зайти за машину и достать из ножен «сген дабх». К счастью, этим оружием с одинаковым успехом можно пользоваться и левой рукой, поскольку моя правая рука полностью вышла из строя.
Он снова начал приближаться ко мне, но, увидев нож, заколебался, его губы раздвинулись в кривой усмешке. Он бросил дубинку и сунул руку во внутренний карман куртки, после чего наступила моя очередь заколебаться. Но его дубинка слишком хорошо сконструирована; она имела кожаную петлю, накинутую на запястье, и свисающее оружие помешало ему, благодаря чему я успел сблизиться с ним до того, как он вытащил пистолет.
Я не наносил ему удара. Он резко повернулся и наткнулся прямо на лезвие. Поток крови хлынул по моей руке, и он, обмякнув, прижался ко мне с выражением забавного недоумения на лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92