– Я тоже ушел в отставку, – сказал Кенникен. – Данная операция первое мое задание за последние четыре года. Я должен поблагодарить тебя за это. Я должен поблагодарить тебя еще за многое. – Его голос был спокойным и ровным. – Я отошел от дел не по своей воле, Алан: меня послали перебирать бумажки в Ашхабад. Ты знаешь, где это?
– В Туркменистане.
– Верно. – Он ткнул себя в грудь. – Меня – Вацлава Викторовича Кенникена – послали прочесывать границу в поисках контрабандистов, переправляющих наркотики, и шуршать бумагами за столом.
– Так падают могущественные люди, – сказал я. – Так, значит, тебя откопали специально для этой операции. Ты, наверное, был очень доволен.
Он вытянул ноги.
– Ох, еще бы. Я испытал глубокое удовлетворение, когда узнал, что ты тоже находишься здесь. Ты ведь помнишь, когда-то я считал тебя своим другом. – Его голос стал немного громче. – Ты был мне близок, словно родной брат.
– Не говори глупостей, – сказал я. – Ты разве не знаешь, что у разведчиков не бывает друзей? – Я вспомнил Джека Кейза и с горечью подумал, что плохо усвоил этот урок, так же как и Кенникен.
Он продолжил, словно бы не услышав моих слов.
– Ты был мне даже ближе, чем родной брат. Я мог доверить тебе собственную жизнь – я и на самом деле доверил ее тебе. – Он посмотрел на бесцветную жидкость в своем стакане. – И ты продал меня.
Резким движением он поднял стакан и осушил его одним глотком.
Я произнес ироническим тоном:
– Заканчивай, Вацлав; на моем месте ты сделал бы то же самое.
Он посмотрел на меня пристальным взглядом.
– Но я верил тебе, – сказал он, словно бы жалуясь. – Вот что самое обидное. – Он встал и подошел к шкафчику. – Ты знаешь, какие у нас люди, – произнес он, не поворачиваясь. – Они не прощают, ошибок. И вот... – он пожал плечами, – ...стол в Ашхабаде. Они впустую расходовали мои силы. – Его голос стал хриплым.
– Это могло оказаться и чем-нибудь похуже, – заметил я. – Тебя могли отправить в Сибирь. В Хатангу, например.
Когда он вернулся в свое кресло, его стакан снова был полон.
– Так почти и произошло, – сказал он тихо. – Но мне помогли друзья – мои настоящие русские друзья. – С некоторым усилием он заставил себя вернуться к действительности. – Но мы теряем время. У тебя есть некая деталь электронного оборудования, которая попала в твои руки по недоразумению. Где она?
– Я не знаю, о чем ты говоришь.
Он кивнул.
– Разумеется, ты должен был это сказать, я и не ожидал ничего другого. Но ты также должен понимать, что отдашь ее мне в любом случае. – Он достал из кармана портсигар. – Ну так что?
– Хорошо, – сказал я. – Я знаю, что она у меня, и ты знаешь, что она у меня; нет никакого смысла препираться из-за пустяков. Для этого мы слишком хорошо знаем друг друга, Вацлав. Но ты ее не получишь.
Он достал из портсигара длинную русскую сигарету.
– Я думаю, что получу, Алан. Я знаю, что получу. – Он отложил портсигар и похлопал себя по карманам в поисках спичек или зажигалки. – Ты сам понимаешь, что для меня это далеко не ординарная операция. У меня есть множество причин желать сделать тебе больно, которые никак не связаны с этим электронным устройством. Я совершенно уверен, что смогу его получить. Совершенно уверен.
Его голос был холодным, как лед, и я почувствовал, по моей спине пробежали мурашки. «Кенникен захочет поработать над тобой с острым ножом». Так сказал Слейд, и Слейд же отдал меня в его руки.
Обнаружив, что при нем нет никаких средств для того, чтобы зажечь свою сигарету, он раздраженно хмыкнул, и из-за моей спины появился Ильич с зажигалкой в руке. Когда кремень высек сноп искр, Кенникен нагнул голову, чтобы приблизить сигарету к пламени. Зажигалка щелкнула снова, но пламя так и не появилось. Он пробурчал:
– Ох, все у тебя не слава Богу!
Он нагнулся вперед и, взяв из камина щепку, сунул ее в огонь, а затем прикурил свою сигарету. Я заинтересовался тем, что делает Ильич. Он не вернулся на свой пост за моим креслом, а подошел к шкафчику, в котором хранились спиртные напитки – позади Кенникена.
Кенникен затянулся сигаретой и, выпустив облако дыма, поднял голову. Как только он увидел, что Ильича нет на месте, в его руке появился пистолет.
– Ильич, что ты делаешь? – Пистолет был направлен точно на меня.
Ильич повернулся, держа в руке баллончик с бутаном.
– Заправляю зажигалку.
Кенникен раздул щеки и закатил к небу глаза.
– Сейчас это неважно, – сказал он резко. – Иди на улицу и обыщи фольксваген. Ты знаешь, что искать.
– Там ничего нет, Вацлав, – заверил я его.
– Ильич поможет нам в этом убедиться, – сказал Кенникен.
Ильич поставил баллончик с бутаном обратно в шкафчик и вышел из комнаты. Кенникен не отложил пистолет в сторону, а по-прежнему сжимал его в руке, но уже более небрежно.
– Разве я не говорил тебе? Команду, которую мне дали, наскребли с самого дна бочки. Я удивлен тем, что ты не попытался воспользоваться удобным моментом.
Я сказал:
– Может быть, я и совершил бы такую попытку, если бы ты не находился рядом.
– О да, – произнес он. – Мы знаем друг друга очень хорошо. – Он пристроил сигарету на край пепельницы и взял свой стакан. – Я не уверен, получу ли я удовольствие от того, что поработаю над тобой. У вас англичан кажется есть такое выражение – «Это доставит мне такую же боль, какую испытаешь ты». – Он взмахнул рукой. – Но может быть, я и ошибаюсь.
– Я не англичанин, – возразил я. – Я шотландец.
– Различие, в котором нет отличия, не является различием. Но я скажу тебе кое-что – ты сильно изменил меня и мою жизнь. – Он сделал глоток бреннивина. – Ответь мне, та девушка, которая была с тобой, – Элин Рагнарсдоттир, ты ее любишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92