Даруэнт пожал ему руку, и хирург вышел, закрыв за собой дверь.
Некоторое время Даруэнт стоял, уставясь в пол, потом снова подошел к кровати между двумя окнами. Он думал о том, снять ли покрывало с Долли, чтобы последний раз взглянуть на нее, когда с площади донеслись звуки шарманки. Кто-то, будучи не в состоянии заснуть после недавних беспорядков, играл незатейливую мелодию.
Поверь, если юные чары твои,
Которые я созерцаю...
Круто повернувшись, Даруэнт взмахнул кулаком, намереваясь опустить его на один из резных столбиков кровати. К счастью, он промахнулся — для последней дуэли ему требовалась крепкая правая рука.
Рассеются завтра в туманной дали,
Как сказочный дар исчезает...
Так как его никто не видел, Даруэнт бросил взгляд на неподвижное тело Долли и прижал руки к глазам.
Ты все еще будешь как прежде любим.
Пускай красота потускнеет...
Он пытался закрыть внутренний слух для воображаемых слов песни, но, шагнув в центр комнаты, понял, что не в состоянии это сделать. Знал ли Томас Мур, автор текста, что эта жалкая мелодия может причинять боль, как глубокая рана, и звучать как голос совести? Несомненно, его сентиментальная душа была бы удовлетворена.
Желанья души вокруг счастья руин
Листочками зазеленеют.
Музыка наконец смолкла.
Разум Даруэнта не был затуманен — напротив, он был ясен, как никогда, различая с ужасающей четкостью, где правда, а где ложь.
Кэролайн абсолютно права. Он никогда не был влюблен в Долли, а просто превратил ее в нимфу, которая обитала в Аркадии, изготовленной из закопченного сажей Ковент-Гардена, Пантеона на Оксфорд-стрит и китайских фонариков среди деревьев Воксхолла.
Это было горше всего. Ему следовало влюбиться в Долли, но он предпочел голубоглазую Цирцею с каштановыми локонами, внешне страстную и соблазнительную, а в душе холодную, как гинеи, которым она поклонялась. Когда пришло время, Кэролайн обошлась с Долли так же безжалостно, как обошлась с ним в Ньюгейте.
Может ли он вырвать из сердца эту любовь? Вероятно, нет. Но Кэролайн обожает деньги, и с ней удастся договориться.
Даруэнт вернулся к кровати и, не поднимая покрывала, прижался щекой к щеке Долли.
— До свидания, дорогая, — прошептал он. — Надеюсь, я еще до утра присоединюсь к тебе.
У двери послышался деликатный кашель.
— Прошу прощения, ваше лордство. — Элфред глядел в сторону. — Я взял на себя смелость...
— Вы поступили правильно, — прервал его Даруэнт, отойдя от кровати. — Возможно, я покину Лондон надолго, если не навсегда. — Внезапно ему в голову пришла новая идея. — Вероятно, я куплю себе офицерский патент. Кажется, вы служили в армии. Не хотели бы вы сопровождать меня в качестве моего денщика?
Элфред опустил напудренную голову:
— Наверное, вы не знаете, милорд, но некоторые из нас готовы последовать за вами даже в ад.
В молчании они смотрели в глаза друг другу.
— Да, я этого не знал, — отозвался наконец Даруэнт, — но тем не менее очень вам благодарен.
— Милорд, — с трудом вымолвил Элфред, — позвольте сказать, как мужчина мужчине... Ее милость... она не...
Подняв на него взгляд, слуга увидел, что в лице Даруэнта нет ничего человеческого, как у одного из монстров, созданных пером Джонатана Свифта.
— Идите вниз, — велел Даруэнт, словно не слыша лакея. — Я спущусь следом. Вскоре я ожидаю визитера, и мне нужно устроить кое-какие дела.
— Хорошо, милорд.
Как только Элфред удалился, Даруэнт снова плеснул ледяную воду на лицо и на голову. Вода стекала вниз, на одежду. Он давно потерял накидку и шляпу, а воротник и галстук оторвались во время беспорядков. Даруэнт попытался скрыть это воротником и отворотами темного сюртука.
Когда он вышел на площадку, напольные часы показывали без десяти час. В нижнем холле Элфред и Томас дежурили у двери в ярко освещенную столовую, откуда доносились голоса.
Таунсенд и Джемми Флетчер, похоже, пребывали в бодром настроении.
— Черт возьми, Кэролайн! — послышался высокий голос Джемми. — Неужели вы были в коляске, которая перевернулась?
— Боюсь, что да, — отозвалась она. Ее голос звучал испуганно и неуверенно.
Даруэнта интересовало, чего ради ей притворяться теперь?
— Самое интересное, — захихикал Джемми, — что карета, которая столкнулась с вашей коляской, принадлежала Принни!
— Его королевскому высочеству, — строго поправил Таунсенд. — Если принц удостаивает вас своей дружбой...
— Льщу себя надеждой, — прервал Джемми. — Так вот, Принни давал ужин в Карлтон-Хаус. Жаль, что меня туда не пригласили. Они вовсю налегали на пунш в Золотой комнате, когда кто-то сообщил, будто принцесса Шарлотта в опасности из-за беспорядков в Королевском театре.
— Но беспорядки действительно были!
— Спокойно, приятель. Принни души не чает в дочке. Он вскочил из-за стола, для начала блеванул в цветочный горшок, а потом осведомился, не желает ли кто-нибудь из джентльменов спасти его дитя. Какой-то придурок из новичков тут же вызвался и понесся к театру в карете Принни, хотя лейб-гвардейцы уже полтора часа назад доставили бедняжку в Карлтон-Хаус. Разве не забавно? Я еще никогда в жизни...
Джемми оборвал себя на полуслове, поскольку в столовую вошел Даруэнт.
Кэролайн при виде его отвернулась. На лице Таунсенда отразилось почтение. Джемми, сбросив накидку, стоял под люстрой, одетый с иголочки — от гофрированной рубашки до бриллиантовых пряжек на коленях.
— Мистер Таунсенд, — с улыбкой заговорил Даруэнт.
Напряжение слегка ослабело.
— Милорд, — отозвался Таунсенд с низким поклоном.
— Боюсь, — вежливо продолжал Даруэнт, — я допустил прискорбную ошибку, пытаясь захватить нашего кучера в одиночку и не позвав на помощь смышленых ребят с Боу-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79