А потом явились эти — в широких плащах и шляпах с опущенными полями, набрали наших ребят в солдаты — а я сам до сих пор диву даюсь, откуда их столько взялось. И стали твориться странные вещи. Столько деньжищ угрохали на праздники, а дохода никакого не получили. Мы пытались вводить программы развития промышленности, экономические реформы, но чем больше прилагали усилий, тем хуже становилось положение. То и дело приходилось увеличивать налоги. Потом мы стали открывать игорные дома, чтобы доход от этого бизнеса тратить на повышение жалованья учителей, дабы те втолковывали детям азы Великого Плана анархистов, но дети учились все хуже и хуже. Проводились исследования. Создавались всевозможные комитеты, звучали бесконечные речи, и все это Полицейский называл «Великой Сетью Коммуникации». В общем, куча говорильни, а дела — чуть. Во имя интеллектуальной свободы и по наущениям анархистов, проповедовавших реалистическое изображение людских страданий, наши писатели и художники в таких красках описывали людские несовершенства, что в конце концов народ поверил, что так оно и есть и что тут ничего не изменить. Когда у нас закончились разноцветные краски, мы стали все красить в коричневый цвет, в том числе и одежду. А однажды поутру мы проснулись и увидели, что Иннмэн-Пик превратился в этот жуткий череп. Представить только — величественная гора так неузнаваемо изменилась всего за одну ночь! Но мы ни в чем не виноваты! Просто… солдаты… их было такое множество!
Картер в упор смотрел на беспомощного старика.
— Все, о чем вы говорите, строилось на песке. Вы не могли не понимать, что анархисты беззастенчиво грабят вашу страну. Неужели никто не осмелился восстать против них? Неужели народ все время безмолвствовал?
— О нет, однажды мы восстали! Клянусь, восстали!
— Так, значит, вы на положении пленника? — спросил Картер.
Сеттлфрост затравленно огляделся по сторонам.
— Не говорите об этом вслух, — прошептал он. — Я должен считаться лидером.
— Давно они вас держат здесь?
Сеттлфрост закрыл лицо руками.
— Почти что с самого начала. Иногда выпускают, чтобы я произносил речи, но на самом деле всем правят анархисты и их солдаты. Они явились пять лет назад, но тогда не было Хозяина, чтобы он открыл нам глаза и указал на наши ошибки. А теперь… теперь они охраняют все входы и выходы. К тому же в последнее время они стали еще сильнее. Запирают двери, которые потом нипочем не отопрешь, и отпирают те, про которые мы думали, что их никому никогда не открыть. А из какого-то вонючего подпола по ночам лезут всякие твари — живые, но нелюди. И люди начали исчезать. Мы все в страхе.
— Анархисты знают, что мы здесь? — спросил Даскин.
— А-а-а… У нас такой порядок… мы обязаны сообщать им о появлении всех вновь прибывших. Сегодня утром было послано донесение. Вы должны понять — никто не предупредил меня о том, что вы — Хозяин.
Даскин, пылая гневом, хлопнул ладонью по столу.
— Разглагольствуете о благородстве, а сами замыслили предательство!
— Простите меня! — взмолился Сеттлфрост.
— Как мы можем бежать? — спросил Картер.
— Вниз ведет единственный путь.
Они вскочили и бросились в обратный путь по туннелю. Сеттлфрост ковылял за ними по пятам. С вершины холма было видно, как со всех сторон к городу стягиваются анархисты группами по пять-шесть человек. Сотни солдат маршировали к подножию холма.
— Вы пропали! — вскричал Сеттлфрост. — Знай я наперед, что вы — Хозяин…
— Вы бы все равно нас предали, — оборвал его Картер. — Вы даже собственный народ предали.
— Анархисты так или иначе добились бы своего, — уныло вымолвил Сеттлфрост. — Но неужели вы совсем ничего не в силах сделать?
По лестнице, крича и размахивая руками, уже поднимался вооруженный отряд.
— Можно попробовать, — задумчиво проговорил Картер. — Но если получится, это может стоить всего, что вы тут понастроили.
— Я готов на все! — воскликнул Сеттлфрост.
— Что ты задумал? — взволнованно спросил Даскин.
— Я произнесу Слово Надежды. Оно вселяет в сердца веру в лучшее будущее, прогоняет смятение, отделяет истинное от ложного.
— Что это значит? — сердито нахмурился Сеттлфрост. Картер глянул на него с нескрываемой жалостью:
— Вы — несчастный глупец. Ваш народ тешил себя самообманом. Неужели они были слепы, не замечали, что творится вокруг и с ними самими? Как только мы попали сюда, мне сразу все стало ясно. Половина ваших солдат не отбрасывает тени.
Слева от них в камень ударилась пуля и, отрикошетив, подскочила вверх. Все трое отступили назад, в туннель.
— Приготовьтесь, — предупредил Картер. — Я сам не знаю, сколько из них исчезнет.
Он отобрал в памяти Слово Надежды — Рамуррин — и представил его себе так ярко, что ощутил исходивший от слагавших его букв жар. С каждым разом ему становилось все легче произносить Слова Власти. Слово поднялось вверх, словно магма по жерлу вулкана, но Картер удержал его, дал ему набрать силу. Только тогда, когда он не в состоянии был долее сдерживать Слово, он произнес его — и Слово вырвалось наружу с невиданной мощью подобно расплавленному железу из печи. Даскин и Сеттлфрост в ужасе отшатнулись, и это порадовало Картера: как только он выговорил Слово, взбиравшиеся по лестнице воины посыпались вниз, словно игрушечные деревянные солдатики.
Слово ударной волной промчалось по окрестным высохшим полям. Мгновение после того, как стихли его последние отзвуки, ничего не происходило. А потом поверхность омерзительной горы задрожала, запузырилась, и очертания черепа начали таять, как свечной воск.
— Спускайтесь скорее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113