На рассвете Картер и Даскин вновь тронулись в путь. Китинтим, погруженный в дремоту, производил впечатление патриархальной древности. Тени теней терялись среди могучих стропил, только свет фонаря озарял мириады безлюдных залов. Грифоны, восседавшие на каминных полках и арках, грозили крючковатыми клювами, в углах стрекотали сверчки. Чудовищное одиночество окутывало пустые комнаты, но ни Даскин, ни Картер не испытывали страха — скорее, благоговение. Они нашли стол, подтащили к камину, стерли с него пыль и с аппетитом перекусили в зале, где казались себе карликами, не обращая никакого внимания на зловещие тени и угрюмые скульптуры по углам. Они говорили о том, чем оба когда-то занимались в Высоком Доме, как играли в гардеробных и на лестницах, как бегали по лужайкам, изображая Веллингтона в битве при Ватерлоо. Горячий чай согрел их, зал огласился негромким смехом. Картеру нравилось это приключение. Было так здорово сидеть вдвоем с братом в теплой темноте, в такой дали от других людей. Он понял, что воспитывали их одинаково — Даскин, как и он, рос в одиночестве, без друзей-ровесников, и его единственными товарищами были Бриттл, Чант и Енох. Картер рано остался без матери, а Даскин столь же рано лишился отца.
— Но куда он уходил — я не знал, — сказал Даскин. — Он никогда об этом не говорил. А расспросов старательно избегал.
— В письмах он упоминал о Море, Которое Не Переплыл Ни Один Смертный, — ответил Картер. — По-моему, он отправился туда, чтобы думать о маме.
— Так мы поэтому будем искать его в Аркалене?
Картер вздохнул:
— Так мне сказал динозавр, что живет на чердаке. Оттуда нужно начать поиски.
Они расстелили спальные мешки на полу возле камина. Картеру было необычайно приятно лежать и слушать, как потрескивают поленья.
— О чем ты думаешь? — спросил Даскин.
— О, о многих странных вещах. Я люблю эти залы, эти ниши, бесконечные переходы, потайные двери. Обещания приключений. По-моему, во всех заброшенных местах есть что-то чудесное. Это ведь все равно что вернуться в детство, выйти ночью на улицу, услышать, как шумят под ветром деревья, и испытать страх — вдруг кто-то выскочит из темноты, а ты не успеешь добежать до дома. Но за страхом таится вопрос: кто населяет землю, когда никого нет? Что делают деревья, когда их никто не видит? А камни? Вот и здесь такое заброшенное место. Тут ведь наверняка много-много лет никто не бывал — мы с тобой первые с незапамятных времен. Тебе часто доводилось бывать за пределами особняка?
Даскин провел рукой по светлым волосам.
— Мать брала меня с собой в Вествинг — это часть Белого Круга. У нее там родственники. Но это произошло уже после того, как пропал отец. Он мне про Дом никогда не рассказывал. О его необычайных особенностях я узнал от нее.
Картер кивнул:
— У меня было примерно так же. Отец не хотел, чтобы мы удалялись от Внутренних Покоев. — Он обвел рукой темноту. — А тебе нравятся вот такие безлюдные места?
Глаза Даскина сверкнули золотом в свете камина.
— Я как-то об этом не задумывался. То есть… не задумывался так, как ты говоришь. Мне нравятся те комнаты в Эвенмере, что мне знакомы, где я вырос, а тут такой простор… Когда я был маленький, я все боялся, что заблужусь и не найду дорогу домой.
Раздался раскат грома — первый за долгое время. Стихло эхо — и зарядил, забарабанил в стекла дождь.
— Полицейский говорил, что гроза не прекратится, покуда он не велит, — сказал Даскин. — И еще он сказал, что когда я стану Хозяином, я смогу повелевать стихиями.
— Хорошенькое обещание.
— Он меня не соблазнил. Я ему не поверил. Он бы держал меня в Хозяевах ровно столько, сколько бы его это устраивало. Он использует в своих интересах все, к чему прикасается. Картер, почему ты позвал меня с собой?
— Ты спас мне жизнь.
— Да, но ведь это могла быть уловка, чтобы обманом завоевать твое доверие. Наверняка тебе и это приходило в голову.
— Приходило. Но зачем? Полицейскому я нужен мертвый или управляемый. Я был в твоих руках. С какой бы стати тебе водить меня за нос?
Даскин пожал плечами.
— И потом, — добавил Картер, — мне хочется верить тебе. Енох прав. Сыновья Андерсона не должны быть врагами.
Даскин некоторое время задумчиво смотрел на огонь, потом проговорил:
— Знаешь, отец часто о тебе вспоминал. Когда я был маленький, я жалел о том, что ты не живешь в Эвенмере. Мне хотелось, чтобы у меня был брат. Мать не знала, а я прятал под подушкой твой портрет — особенно тогда, когда отца не бывало дома. Жаль, что мы не выросли вместе.
— Да, — кивнул Картер. — Я бы тоже не был против.
Они уснули, глядя на огонь.
* * *
Весь следующий день они шли по залам Китинтима, но чем дальше они уходили, тем более запущенными становились комнаты. Перила на лестницах были тусклыми, на потрепанной мебели лежал толстый слой пыли, в коридорах валялись оторванные ножки столов и сломанные стулья. Только пол оставался начищенным до зеркального блеска. Запустение вызывало тоску и печаль. В неярких лучах, проникавших сквозь закопченные витражные стекла, плясали стайки моли.
Несколько часов братья шли молча, то и дело сверяясь с картой, поскольку путь их стал более запутанным. К северу Китинтим начал сужаться наподобие воронки. На карте в самом конце была указана дверь, до которой Картер и Даскин надеялись добраться самым коротким путем до темноты. Дальше лежала страна под названием Риль, а за ней, после Белого Круга, — Аркален.
К полудню они одолели большую часть пути, но к вечеру заплутали и вынуждены были вернуться назад, на что ушел целый час. Когда же они в конце концов вышли на верную дорогу, оба жутко измучались и устали, а за окнами уже смеркалось, но они продолжили путь, понимая, что цель близка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113