бегит-бегит к господскому дому, Ц сме
ялся Челыш, расправляя усы. Ц До исправника побег, собачий сын, а мы що зус
пеем покантовать, Дуня.
Ц Пора кабак запирать, вот что! Ц не вытерпел, наконец, Илюшка, вызывающе
поглядывая на кутивших разбойников. Ц Ступайте, откуда пришли…
Ц Вишь змееныш! Ц взбурил Окулко и ударил кулаком по стойке.
Целовальничиха посмотрела на него умоляющим взглядом и вся покраснела,
точно он ударил ее этим словом по сердцу. Она так и обмерла давеча, когда у
стойки точно из земли вырос Окулко. И каждый раз так, а он сидит и смотрит н
а нее. О, как любила когда-то она вот эту кудрявую голову, сколько приняла и
з-за нее всякого сраму, а он на свою же кровь поднимается… Вон как на Илюшк
у взбурил, как медведь. Но это было минутное чувство: Дуня забыла о себе и д
умала теперь об этих разбойниках, которым одна своя воля осталась. Бабье
сердце так и заныло от жалости, и целовальничиха смотрела на всех троих т
акими ласковыми глазами. Не будет воли вот этим отпетым, забубенным голо
вушкам да бабам…
Ц Окулко, ступай, коли ум есть, Ц ласково прошептала она, наклоняясь к ра
збойнику. Ц Сейчас народ нагонят… неровен час…
Ц Тошно мне, Дунюшка… Ц тихо ответил Окулко и так хорошо посмотрел на ц
еловальничиху, что у ней точно что порвалось. Ц Стосковался я об тебе, во
т и пришел. Всем радость, а мы, как волки, по лесу бродим… Давай водки!
Челыш и Беспалый в это время шептались относительно Груздева. Его теперь
можно будет взять, потому как и остановился он не у Основы, а в господском
доме. Антип обещал подать весточку, по какой дороге Груздев поедет, а он бо
льшие тысячи везет с собой. Антип-то ловко все разведал у кучера: водку да
ве вместе пили, Ц ну, кучер и разболтался, а обережного обещался напоить.
Проворный черт, этот Матюшка Гущин, дай бог троим с ним одним управиться.

Ц Работишка будет… Ц толкнул Беспалый разнежившегося Окулка. Ц Толс
тое брюхо поедет.
В это время, пошатываясь, в кабак входил Антип. Он размахивал шапкой и напе
вал крепостную московскую песню, которую выучил в одном сибирском остро
ге:

Собаки борзые,
Крестьяне босые…

Разбойники не обратили на него никакого внимания, как на незнакомого чел
овека, а Беспалый так его толкнул, что старик отлетел от стойки сажени на д
ве и начал ругаться.
Ц А ты не дерись, слышишь? Ц приставал Антип к Беспалому, разыгрывая пос
тороннего человека. Ц Мы и сами сдачи дадим мелкими…
Подбодренные смелостью старика, в дверях показались два-три человека с
единственным заводским вором Мороком во главе. Они продолжали подталки
вать дурачка Терешку, Парасковею-Пятницу и другого дурака, Марзака, высо
кого старика с лысою головою. Морок, плечистый мужик с окладистою бородо
й и темными глазами навыкате, слыл за отчаянную башку и не боялся никого. С
ним под руку ворвался в кабак совсем пьяный Терешка-казак.
Ц Сорок восемь серебром… приказываю… Ц бормотал Терешка и полез к сто
йке.
Ц Терешка, хочешь водки? Ц окликнул его Окулко. Ц Рачителиха, давай им в
сем по стакану… Парасковея, аль не узнала?.. Наливай еще по стакану! Ц кома
ндовал развеселившийся Окулко. Ц Всем воля вышла… Гуляй на все, сдачи не
будет.
Ц Окулко, возьмите меня с собой козаковать? Ц приставал к разбойнику Те
решка-казак, не понимавший, что делает. Ц Я верхом поеду… Теперь, брат, все
м воля: не тронь!
Ц У нас хлеб дорогой, а ты глуп. Нет, брат, нам с тобой не по пути… Ц отвечал
Окулко, чутко прислушиваясь к каждому звуку.
Ц Я?.. Запорожец… эге!.. Хочешь, потянемся на палке…
Ц Ступай к своему батьке да скажи ему, чтобы по спине тебя вытянул палкой
-то… Ц смеялся Окулко. Ц Вот Морока возьмем, ежели пойдет, потому как он
промыслит и для себя и для нас. Так я говорю, Морок?
Ц Угости стаканчиком, Окулко!
Ц Ах ты, горе гороховое!.. Рачителиха, лени ему стаканчик… Пусть с Параско
веей повеселятся в мою голову. А давно тебя били в последний раз, Морок?
Ц Третьева дни… Так взбодрили, что страсть.
Ц За какие качества?
Ц А так… Сапоги нашли… Знаешь Самоварника? Ну, так его сапоги… Только как
жив остался Ц удивительно!
Морок был удивительный человек, умевший отбиться от работы даже в крепос
тное время. Он произошел все заводские работы, какие только существовали
, и нигде не мог ужиться. Сначала как будто и работает, а потом все бросит, и
его гонят в три шеи. Окончательно Морок отбился от господской работы, ког
да поставили на руднике паровую машину. «Что я за собака, чтобы на свист ст
ал ходить?» Ц объявил Морок и не стал ходить на работу. Что с ним ни делали,
он устоял на своем. Сам Палач отказался от Морока. Добившись воли, Морок пр
евратился в кабацкого завсегдатая и слыл по заводу, как единственный вор
. Он ходил в лохмотьях, но держался гордо, как свободный человек. И теперь, в
ыпив стакан водки, он тряхнул своею косматою бородой, хлопнул Окулка по п
лечу и проговорил:
Ц Вот я, Окулко, раньше всех волю получил… Уж драли-драли, тиранили-тиран
или, Палач выбился из сил, а я все-таки устоял… Вот каков я есть человек, Оку
лко!.. Разе ищо ошарашить стаканчик за твое здоровье? Больно уж меня избили
третьева дни… на смерть били.
Окулко только мотнул головой Рачителихе, и та налила Мороку второй стака
нчик. Она терпеть не могла этого пропойцу, потому что он вечно пьянствова
л с Рачителем, и теперь смотрела на него злыми глазами.
В кабаке после недавнего затишья опять поднялся шум. Пьяный Терешка-каз
ак орал песни и обнимался с Челышем, Марзак и Парасковея-Пятница горлани
ли песни, дурачок Терешка хохотал, как сумасшедший.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23