Крепкий и прижимистый народ, не скажет слова спроста.
Из гулявшей Пеньковки веселье точно перекинулось в Хохлацкий конец: не в
ытерпели старики и отправились «под горку», где стоял единственный каба
к Дуньки Рачителихи. Да и как было сидеть по хатам, когда так и тянуло разу
знать, что делается на белом свете, а где же это можно было получить, как не
в Дунькином кабаке? Многие видели, как туда уже прошел дьячок Евгеньич, по
том из господского дома задами прокрался караульщик Антип, завертывала
на минутку проворная Домнушка и подвалила целая гурьба загулявших маст
еров, отправившаяся с угощения из господского дома допивать на свои. Дун
ькин кабак был замечательным местом в истории Ключевского завода, как св
язующее звено между тремя концами. Общая работа на фабрике или в руднике
не сближала в такой степени, как галденье у кабацкой стойки. Любопытно бы
ло то, что теперь из кабака не погонит дозорный, как бывало раньше: хоть ум
ри у стойки. Рудниковые приезжали уж в кабак верхами и забирали вино. Друг
ие просто пришли потолкаться на народе и «послухать», что «гуторят добры
е люди». Низенькое бревенчатое здание кабака точно присело к земле, выки
нув к дороге гостеприимное крылечко, над которым вместо вывески была при
бита небольшая елочка с покрасневшею хвоей. Часть кабацкой публики стол
пилась около этого крылечка, потому что в кабаке было уж очень людно и не в
друг пробьешься к стойке, у которой ловко управлялась сама Рачителиха, в
идная и гладкая баба в кумачном сарафане.
У стойки беседовали сам Рачитель, вихлястый мужик в красной рубахе, и дья
чок Евгеньич. Оба уже были заметно навеселе, и Рачителиха посматривала н
а них очень недружелюбно. Старички постепеннее заняли лавки около стен и
вслух толковали про свои дела. Дверь была открыта, и новые гости входили и
выходили сплошною толпой. Два маленьких оконца едва освещали эту галдев
шую толпу; в воздухе висел табачный дым, и делалось жарко, как в бане. Небол
ьшая захватанная дверка вела из-за стойки в следующую комнату, где помещ
алась вся домашность кабацкой семьи, а у целовальничихи было шестеро реб
ят и меньшенький еще ползал по полу. Приходившие гости почище забирались
в эту комнату, а также и знакомые.
Ц Обезножила, поди, Дунюшка? Ц спрашивала Домнушка целовальничиху уча
стливым тоном.
Ц Уж и то смаялась… А Рачитель мой вон с дьячком канпанию завел да с учит
елем Агапом. Нету на них пропасти, на окаянных!
Рачителиха знала, зачем прилетела Домнушка: из господского дома в кабак
прошел кричный мастер Спирька Гущин, первый красавец, которого шустрая с
тряпка давно подманивала и теперь из-за косячка поглядывала на него мас
леными, улыбавшимися глазами.
Ц Мало тебе машинной-то, несытые твои глаза? Ц попрекнула Рачителиха г
остью. Ц У Спирьки своих кержанок много.
Ц А тебе завидно?
Красавец Спирька, польщенный заигрываньем Домнушки, выпил лишний стака
н водки, молодцевато крякнул и проворчал:
Ц Ишь мочеганки лупоглазые!.. Эй, Домна, выходи, я тебе одно словечко скажу
. Чего спряталась, как таракан?
Ц Ступай к своим обушницам, нечего зубы-то мыть, Ц огрызалась Домнушка,
вызывающе хихикая.
Ц Хошь стаканчик бальзану? Ц предлагал Спирька.
Ц Отойди, грех… Вот еще навязался человек, как короста!
Ц Н-но-о?.. Брысь, мочеганка!.. Но, бальзану хошь?
Домнушка поломалась для порядку и выпила. Очень уж ей нравился чистяк-ма
стер, на которого девки из Кержацкого конца все глаза проглядели.
Рачитель потащил дьячка к учителя в комнату, где ревели позабытые ребяти
шки.
Ц У, прощелыги!.. Ц обругала целовальничиха гостей вдогонку.
Худой, изможденный учитель Агап, в казинетовом пальтишке и дырявых сапог
ах, добыл из кармана кошелек с деньгами и послал Рачителя за новым полушт
офом: «Пировать так пировать, а там пусть дома жена ест, как ржавчина». С эт
ою счастливою мыслью были согласны Евгеньич и Рачитель, как люди опытные
в житейских делах.
Ц Однова она, воля-то наша, прилетела… Ц говорил Рачитель, возвращаясь
с полуштофом. Ц Вон как народ поворачивает с радости: скоро новую бочку п
очинать… Агап, а батька своего видел? Тоже в кабак прибрел, вместе с старым
Ковальчуком… Загуляли старики.
Ц А ну их! Ц отмахивался учитель костлявою рукой. Ц Разе они что могут п
онимать?.. Необразованные люди…
Действительно, в углу кабака, на лавочке, примостились старик хохол Доро
х Ковальчук и старик туляк Тит Горбатый. Хохол был широкий в плечах стари
к, с целою шапкой седых волос на голове и маленькими серыми глазками; несм
отря на теплое время, он был в полушубке, или, по-хохлацки, в кожухе. Рядом с
ним Тит Горбатый выглядел сморчком: низенький, сгорбленный, с бородкой к
линышком и длинными худыми руками, мотавшимися, как деревянные.
Ц И што тилько будет? Ц повторял Тит Горбатый, набивая нос табаком. Ц Ты
, Дорох, как своею, этово-тово, головой полагаешь, а?
Ц Та я такочки вгадаю: чи були паны и будуть, чи були мужики и зостануться
… Така в мене голова, Тит.
Ц А ты неладно, Дорох… нет, неладно! Теперь надо так говорить, этово-тово,
што всякой о своей голове промышляй… верно. За барином жили Ц барин пром
ышлял, а теперь сам доходи… Вот оно куда пошло!.. Теперь вот у меня пять сыно
в Ц пять забот.
Ц Нашел заботу, Тит… ха-ха!.. Одна девка стоит пятерых сынов… Повырастают
большие, батьку и замена. Повертай, як хто хоче… Нэхай им, сынам. Була бы сво
я голова у каждого… Вот як кажу тоби, старый.
Ц Старичкам наше почтение! Ц здоровался с ними дозорный Самоварник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23