Теперь он наблюдал колеблющееся световое пятно, которое ходило по корпу
су вместе с Михалкой, Ц это весело горел пук лучины в руках Михалки. Ввер
ху, под горбившеюся запыленною железною крышей едва обозначались длинн
ые железные связи и скрепления, точно в воздухе висела железная паутина.
На вороте, который опускал над изложницами блестевшие от частого употре
бления железные цепи, дремали доменные голуби, Ц в каждом корпусе были с
вои голуби, и рабочие их прикармливали.
Ц Мир вам Ц и я к вам, Ц послышался голос в дверях, и показался сам Полуэ
хт Самоварник в своем кержацком халате, форсисто перекинутом с руки на р
уку. Ц Эй, Никитич, родимый мой, чего ты тут ворожишь?
Ц Ты из кабака, Полуэхт?
Ц Было дело… Ушел Окулко-то, а казаки впотьмах связали Морока, Терешку К
овальчука, да Марзака, да еще дурачка Терешку. Чистая галуха!
На фабричном жаргоне «
галуха» Ц умора. (Прим. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)

Ц Так и ушел?
Ц Ушел, да еще у исправника чемодан прихватил, родимый мой.
Ц Н-ноо?.. Ловко!
Полуэхт посмотрел на Никитича и присел на скамеечку, рядом с Сидором Кар
пычем, который все следил за горевшею лучиной и падавшими от нее красным
и искрами.
Ц Ну, как твоя хозяйка? Ц спрашивал Самоварник, чтобы угодить Никитичу,
который в своей доменной печи видел живое существо.
Ц Пошаливать начинает для праздника… Ц ответил Никитич и, подойдя к де
ревянной полочке с пробой, показал свежий образчик. Ц Половик выкинула,
потому не любит она наших праздников.
Самоварник посмотрел пробу и покачал головой. Лучшим чугуном считался с
ерый, потому что легко идет в передел, а белый плохим; половиком называют с
редний сорт.
Ц Наверху, видно, празднуют… Ц глубокомысленно заметил Самоварник, по
днимая голову кверху. Ц Засыпки и подсыпки
Засыпки и подсыпки Ц рабо
чие, которые засыпают в печь уголь, руду и флюсы. (Прим. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)

плохо робят. Да и то сказать, родимый мой, суди на волка, суди и по волк
у: все загуляли.
К разговаривавшим подошел казачок Тишка, приходившийся Никитичу племя
нником. Он страшно запыхался, потому что бежал из господского дома во вес
ь дух, чтобы сообщить дяде последние новости, но, увидев сидевшего на скам
ейке Самоварника, понял, что напрасно торопился.
Ц Ну что, малец? Ц спрашивал Никитич, зажигая новый пук лучины.
Ц Все то же… У нас в дому дым коромыслом стоит: пируют страсть!
Ц И Окулка не боятся?
Ц Антипа заставили играть на балалайке, а Груздев пляшет с Домнушкой… В
присядку так и зажаривает, только брюхо трясется. Даве наклался было пля
сать исправник, да Окулко помешал… И Петр Елисеич наш тоже вот как развер
нулся, только платочком помахивает.
Ц Вот что, Никитич, родимый мой, скажу я тебе одно словечко, Ц перебил мал
ьчика Самоварник. Ц Смотрю я на фабрику нашу, родимый мой, и раскидываю с
воим умом так: кто теперь Устюжанинову робить на ней будет, а? Тоже вот и ме
дный рудник взять: вся Пеньковка расползется, как тараканы из лукошка.
Ц Как ты сказал? Ц удивился Никитич и даже опустил зажженную лучину, не
замечая, что у него уже начала тлеть пола кафтана.
Ц Я говорю, родимый мой: кто Устюжанинову робить будет? Все уйдут с огнен
ной работы и с рудника тоже.
Никитич только теперь понял все значение вопроса и совершенно остолбен
ел.
Ц Теперь вольны стали, не заманишь на фабрику, Ц продолжал Самоварник у
же с азартом. Ц Мочегане-то все поднялись даве, как один человек, когда я и
м сказал это самое словечко… Да я первый не пойду на фабрику, плевать мне н
а нее! Я торговать сяду в лавку к Груздеву.
Ц Постой, постой… Ц остановил его Никитич, все еще не имея сил совладат
ь с мыслью, никак не хотевшей укладываться в его заводскую голову. Ц Как
ты сказал: кто будет на фабрике робить?
Ц Да я первый!.. Да мне плевать… да пусть сам Устюжанинов жарится в огненн
ой-то работе!..
Довольный произведенным впечатлением, Самоварник поднялся на ноги и ра
змахивал своим халатом под самым носом у Никитича, точно петух. Казачок Т
ишка смотрел своими большими глазами то на дядю, то на развоевавшегося С
амоварника и, затаив дыхание, ждал, что скажет дядя.
Ц А как же, например, моя-то домна останется? Ц накинулся Никитич с азарт
ом, Ц для него вдруг сделалось все совершенно ясно. Ц Ну, как ее оставить
хоть на час?.. Сейчас козла посадишь Ц и конец!
Ц Хошь десять козлов сади, черт с ней, с твоею домной!
Ц Ну, нет, брат, это уж ты врешь, Полуэхт! Я теперь тридцать лет около нее хо
жу, сколько раз отваживался, а тут вдруг брошу за здорово живешь.
Ц И бросишь, когда все уйдут: летухи, засыпки, печатальщики… Сиди и любуй
ся на нее, когда некому будет робить. Уж мочегане не пойдут, а наши кержаки
чем грешнее сделались?
Ц Врешь, врешь!.. Ц орал Никитич, как бешеный: в нем сказался фанатик-маст
еровой, выросший на огненной работе третьим поколением. Ц Ну, чего ты оре
шь-то, Полуэхт?.. Если тебе охота Ц уходи, черт с тобой, а как же домну остави
ть?.. Ну, кричные мастера, обжимочные, пудлинговые, листокатальные… Да ты с
бесился никак, Полуэхт?
Казачок Тишка вполне понимал дядю и хохотал до слез над Самоварником, ко
торый только раскрывал рот и махал руками, как ворона, а Никитич на него вс
е наступает, все наступает.
Ц Ты его в ухо засвети, дядя! Ц посоветовал Тишка. Ц Вот так галуха, брат
цы…
Ц Меня не будет, Тишка пойдет под домну! Ц ревел Никитич, оттесняя Самов
арника к выходу. Ц Сынишка подрастет, он заменит меня, а домна все-таки не
станет.
Ц Да ведь и сына-то у тебя нет!

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23