Подняв тяжелую голову, он посмотрел на рыжего адмирала Ватранга и, сделав внимательные глаза, кивнул, как бы соглашаясь с ерундой, которую нес старик. Ватранг, чувствуя себя польщенным, патетически простер руку к королю и воскликнул:
– И тогда милостью божьей добрые шведские кони ворвутся в российские степи и знамя короля будет водружено над Кремлем. Слава королю!
Карл широко зевнул в лицо обескураженному адмиралу. Пипер отвернулся, пряча улыбку. Король зевал долго, на глазах выступили слезы. Потом наклонился к своему камергеру графу Вреде и приказал:
– Принесите мне поесть, иначе я усну.
Это была очень длинная фраза для короля. Вреде, изогнувшись, исчез из зала заседаний. Теперь говорил генерал Лагеркрон – тучный старик с громоподобным басом. Изо рта его летела слюна, когда он произносил фразы о том, что Россия готова к поражению и что покончить с Августом польским – задача куда более почетная, чем воевать с московитами, которые теперь не смогут сопротивляться. После Лагеркрона поднялся барон Шлиппенбах. Разбросав ладонью пышные усы, кривясь от старой контузии, он в резких выражениях обругал и Штакельберга и Реншильда, говоривших до него, и сказал, что воевать с Россией должно немедленно, а что касается Августа, то с ним расправиться всегда хватит времени...
Король опять зевнул.
После барона томным голосом заговорил герцог де Кроа. В выспренних выражениях он бранил русских солдат, тонко глумился над их боевыми качествами. В зале посмеивались. Герцог слыл за человека остроумного.
– Однако после того, как вы, герцог, и другие генералы оставили русские войска, преображенцы и семеновцы дрались столь мужественно, что даже его величество король выразил им одобрение! – раздался спокойный и холодный голос из глубины зала.
Карл повернул длинную голову: на фоне серебристой портьеры стоял человек в мундире премьер-лейтенанта флота.
Герцог поднял лорнет, поискал взглядом дерзкого, сделал вид, что не нашел, и заговорил опять. Но уже больше никто не смеялся его остротам. По всей вероятности, это происходило потому, что король перестал его замечать.
После герцога один за другим говорили генералы, которые служили русским. По их мнению, даже затруднять короля столь мелкой темой не имело смысла. А полковник Джеймс, много лет прослуживший в Архангельске и даже знающий несколько русских поговорок, в заключение своей речи попросил один корпус шведов для нанесения решающего удара в сердце России, в Москву.
Это королю не понравилось: если так уж просто завоевать Москву, то почему он, Карл, дал московитам передышку после Нарвы?
– Глуп! – сказал король графу Пиперу, но так громко, что услышали многие.
Граф наклонил голову в знак полнейшего согласия.
Король на виду у всех ел свой солдатский ужин: кнэккеброд – сухую мучную лепешку и гороховую кашу с пшеном. В стеклянном кувшине была подана вода – все видели, что король пьет воду. Он громко, по-солдатски чавкал и утирал рот платком из холста. «Никаких нежностей!» – любил говорить Карл XII.
– Кто стоит там, у портьеры? – спросил он, запив водою свой ужин. – Этот, который вспомнил Нарву?
– Премьер-лейтенант флота и наш бывший агент в Московии, – ответил Пипер без всякого выражения в голосе.
– Тот, который дрался на шпагах?
– Совершенно верно, ваше величество...
Карл любил удивлять своей памятью приближенных и любил, чтобы этому удивлялись громко.
– Поразительно! – произнес граф Пипер драматическим шепотом, наклонившись к соседу.
– Пусть говорит! – приказал Карл, кивнув в сторону портьеры.
Он подпер подбородок ладонями и уставился на офицера красными колючими глазами.
Премьер-лейтенант заговорил скупыми, точными фразами, и Карл вдруг почувствовал, что все в этом офицере неприятно и враждебно ему: неприятен жесткий голос, независимый и неподвижный взгляд сосредоточенных глаз, неприятны мысли, которые высказывал офицер. И, чтобы он это почувствовал, Карл брезгливо сморщил свое оплывшее лицо и с рассеянностью во взгляде отвернулся к Пиперу, умевшему мгновенно понимать короля.
– Он еще молод, чтобы поучать совет! – сказал граф Пипер.
– Просто – нагл! – ответил Карл так громко, что многие в совете услышали эти слова и стали передавать тем, кто сидел далеко от короля.
Но премьер-лейтенант не почувствовал ничего. Он продолжал называть типы пушек, которые отливались на русских заводах, рассказывал о кораблях, которые вышли в Азовское море и отрезали турок от их крепостей, коротко сообщил о Новодвинской цитадели как о препятствии на пути к городу Архангельскому...
– Где же чертеж крепости? – спросил со своего места ярл Юленшерна. – Почему мы не имеем чертежа?
И король повторил:
– Где чертеж?
Ларс Дес-Фонтейнес втянул голову в широкие плечи. Он понял: его решили затравить во что бы то ни стало. И он стал огрызаться как волк, над которым уже занесены копья охотников. Чертеж? Московиты стали куда осторожнее с иноземцами, чем в прежние времена...
– Но царь Петр покровительствует иноземцам! – сказал Аксель Спарре. – Почему вы не могли использовать это покровительство на благо короне?
– Царь Петр теперь осторожнее с иноземцами, нежели в дни своей юности, – ответил премьер-лейтенант. – Иноземцы, надо им отдать справедливость, сделали все, что в их силах, для того чтобы потерять покровительство русского царя. Нарва была для московитов хорошим уроком, и присутствующий здесь герцог де Кроа – прекрасным учителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220