Я писал об этом дважды, и мне известно, что у меня есть сторонники там, в Стокгольме. Их немного, но они есть. Будущее Швеции зависит от наших действий здесь. Еще немного – и будет поздно. Выход на Балтику в наших руках, зачем же дразнить их воображение здешними водами? Степи – вот их стихия. Пусть скачут там на своих конях и стреляют из луков. Море подвластно шведам, и никому больше...
Уркварт подошел к столу, налил себе ликеру, пригубил, почмокал языком: ликер был хорош. Испанец неподвижно сидел в кресле, вытянув ноги к огню, полузакрыв глаза. Ему хотелось спать. Половины из того, что говорил Дес-Фонтейнес, он не понимал. Другая половина была ясна – прийти, ограбить, сжечь. Но это не так просто сделать.
– С каждым днем, гере премьер-лейтенант, вы становитесь все более решительным! – сказал Уркварт. – Экспедиция в Архангельск вызовет войну. Война с московитами дело не столь простое, как это может показаться...
– Или теперь, или никогда! – решительно сказал Дес-Фонтейнес. – Кто знает, что принесет нам следующий год? Мне известно, что они поминают Ям, Копорье, Орешек, Иван-город и поныне. Они не могут привыкнуть к тому, что у них нет Балтики.
Уркварт усмехнулся:
– Привыкнут!
Дес-Фонтейнес отвернулся от Уркварта. С ним было бессмысленно разговаривать. Он ничего не понимал, этот толстый самоуверенный офицер, с удовольствием облачившийся в платье негоцианта и забывший все ради своих барышей. С потемневшим лицом, сжав узкий рот, Дес-Фонтейнес молчал, глядя на огонь в камине. Потом спросил испанца:
– Русский государь проявлял интерес к верфям на Соловецких островах?
Дель Роблес зевнул, ответил со скукой в голосе:
– Целые дни он проводил на верфях.
– Что еще его интересовало?
– Многое, насколько я умел видеть, но более всего судостроение, гере премьер-лейтенант.
– Он часто говорил с рыбаками?
– Он проводил с ними целые дни на палубе яхты в Белом море. Они рассказывали ему и его молодым свитским о том, как следует плавать в здешних водах, и не только в здешних, но и в океане. В монастыре на Соловецких островах ему принесли старинную лоцию, написанную на дереве, на бересте...
Дес-Фонтейнес молча смотрел на испанца.
– Это плохо, это очень плохо! – наконец сказал он. – Царь Петр здесь набирает волонтеров для своего будущего флота. Чем больше здешних матросов будет на его кораблях, тем хуже для нас. Вам следовало бы, гере шхипер, рекомендовать Апраксину и другим царским приближенным набирать экипажи для будущих кораблей за границей. Чем больше наемников, тем спокойнее...
– Но наемники могут оказаться преданными московитам...
– Не часто! – в задумчивости ответил Дес-Фонтейнес. – Не часто, гере шхипер...
Проводив гостей, Дес-Фонтейнес долго смотрел на потухающие угли в камине. Лицо его ничего не выражало, кроме усталости. Потом он открыл «Хронику Эриков» и стал читать с середины:

...И заботились о лодьях и быстро бегущих судах.
Много больших мешков с деньгами
Было тогда развязано, и деньги розданы тем,
Кто должен был расстаться со своим домом
И не знал, когда вернется обратно...


4. НЕГОЦИАНТЫ РОССИЙСКИЕ

Свечи оплывали.
По крыше дворца на Мосеевом острове надоедливо и однообразно стучал дождь.
Петр сидел на лавке откинувшись, прикрыв усталые глаза, казалось, дремал, но когда Ромодановский замолчал, крикнул нетерпеливо:
– Далее говори!
Федор Юрьевич оглядел бояр, примолкнувших по своим лавкам, взял у Виниуса оловянную кружку, хлебнул из нее. Царь сбросил тесный башмак, пожаловался:
– Душно что-то. И дождь льет непрестанно, а все душно.
Ромодановский опять заговорил. Петр слушал, томясь.
– Пожары на Москве да пожары. Нельзя более деревянные дома строить. Вот возвернемся – думать будем. Еще что?
– Поход потешный, что давеча с Гордоном на осень определен был... Как теперь? Готовиться?
– Близ Коломенского чтобы готовили... Далее что?
– Челобитная на полковника Снивина.
Петр промолчал. Федор Юрьевич стал говорить о полковнике, что-де замечен во многих скаредных и богомерзких поступках, мздоимствует бесстыдно, иноземцам во всем потакает, россиянам от него ни охнуть, ни вздохнуть.
Царь зевнул с судорогой.
– Кто пишет?
– Гости суконной сотни – Сердюков со товарищи...
– И пишут, и пишут! – потягиваясь на лавке, сказал Петр Алексеевич. – Недуг, ей-ей! Встал им иноземец поперек горла. Ладно, хватит нынче. У тебя тоже жалобы, Андрей Андреевич?
Виниус поклонился толстой шеей, лицо у него было бесстрастное, совершенно спокойное.
– Против иноземцев?
– Против, государь, так!
Петр топнул разутой ногой, волоча башмак, пошел к столу, на котором потрескивали свечи.
– Сговорились? Одно и то же с утра до ночи!
Виниус тоже крикнул:
– Ты вели прочесть, государь, а после ругайся!
И стал читать. Нарышкин, Зотов, Шеин дремали на лавке, клевали носами. Яким Воронин ножиком строгал палку; ножик был тупой, Яким то и дело со скрежетом точил его на железном гвозде.
– Да перестань ты! – вдруг гаркнул царь.
Воронин испуганно спрятал нож, на цыпочках вышел вон.
Виниус все читал. Петр недовольно морщился, но слушал внимательно. В челобитной поминалось фальшивое серебро, воровство, что чинилось иноземцами, скупка ворвани на пять лет вперед, обманы таможенных целовальников, татьба с жемчугом, смолою, пенькою и многими другими товарами, бесчинства в городе, как селятся иноземцы где захотят...
– Может, и не врут? –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220