Похоже было, что земная жизнь может быть совершенно приемлемой,
если будешь жить сам и давать жить другим. Эта идея показалась Хэссону,
полисмену в отставке и переродившемуся воспитателю, глубочайшей и
абсолютно новой философской мыслью, и он принялся размышлять над тем, что
из нее вытекало. Вдруг танцевальная музыка смолкла, и все, кто находился
поблизости, повернулись и стали смотреть на что-то, происходившее в центре
дворика. Хэссон перешел на свободное место, чтобы лучше видеть.
Бак Морлачер с помощью еще двух мужчин выдвигал туда плоский лазерный
проектор. Они застопорили его, подладили настройку и над аппаратом
возникло светящееся изображение отеля "Чинук". Казавшаяся твердой картинка
была почти трехметровой высоты и представляла собой здание в том виде, в
каком оно появилось в сознании своего создателя, оснащенное лифтами обзора
и садами на крыше. Среди зрителей пронесся восхищенный гул.
- Извините, что прервал ваше развлечение, леди и джентльмены, но,
наверное, вы догадывались, что за всем этим что-то должно стоять, -
объявил Морлачер с ухмылкой, которая казалась наполовину откровенной,
наполовину хитроватой. - Но не беспокойтесь, это не отнимет у вас больше
минуты, и, я думаю, вы согласитесь, что это немного для ознакомления с
поистине чудесными возможностями, которые центральная Альберта может
предоставить бизнесменам, заинтересованным в том, чтобы дойти до новых
поставщиков и новых рынков. Я, конечно, знаю, что воздушный коридор
Западных Прерий прерывается в нескольких сотнях километров к югу отсюда,
однако это мелочь, если принять во внимание, какие возможности для нового
бизнеса дает наш регион.
Морлачер достал лист бумаги и начал зачитывать статистические
показатели, подтверждающие его утверждение Казалось, большинство
слушателей достаточно заинтересовано, хотя кое-кто из столпившихся гостей
тайком улизнул к бару Хэссон обнаружил, что его собственный кубок опустел.
Он повернулся, направляясь за подкреплением, но замер на середине пути:
откуда-то послышался жуткий, леденящий кровь вой.
Неожиданный, чужеродный, кошмарный вой - отвратительный гибрид стона
и вопля, который неприятно напомнил о демонах и безумцах и от которого
холодело сердце.
Морлачер замолчал: рыдающее завывание быстро нарастало, ударив по
собравшимся наподобие сирены.
"Это сверху", - подумал Хэссон, но не успел он поднять взгляд к
ночному небу, как в центре дворика произошел какой-то влажный взрыв, и
несколько женщин в ужасе вскрикнули. Хэссон пробился вперед и увидел, что
на каменных плитах лежит что-то черное и кровавое.
Мгновение он не мог определить, что это за отвратительная масса -
какая-то безумная и бессмысленная стряпня из кладбищенских кошмаров...
Потом Хэссон понял, что смотрит на расплющенное тело большого черного
мастифа. Ярко-красные брызги кровавой плоти разлетелись во все стороны. По
состоянию останков собаки Хэссон определил, что ее сбросили с высоты в
несколько сот метров.
"Такое однажды чуть не случилось со мной, - ошеломление подумал он. -
Но теперь я в безопасности. Мне наплевать на этого пса, потому что теперь
я в безопасности".
- Ах вы подонки чертовы! - зарычал Морлачер, вскакивая на низкую
подставку лазерного проектора. Его одежда была испоганена диагональной
полосой красных пятен. Он погрозил кулаком небу и его невидимым
обитателям, и его присутствие в конусе лазерных лучей заставило казавшееся
твердым изображение отеля "Чинук" замигать и раствориться, подобно
потустороннему видению.
- Подлые тухлоголовые сукины сыны! - орал Морлачер, и казалось, его
тело распухает от безудержной ярости. - Я с вами за это сквитаюсь!
Он опустил безумный взгляд и, вспомнив про своих иностранных гостей,
сделал видимое усилие, чтобы взять себя в руки. Во дворике воцарилась
жуткая тишина, которую нарушали только приглушенные рыдания какой-то
женщины. Морлачер достал носовой платок и начал вытираться, бормоча
извинения тем, кто находился поблизости. Он сошел с подставки и пошел мимо
притихших гостей, переводя взгляд с одного лица на другое. Хэссон
догадался, что Бак ищет Эла Уэрри.
- Не повезло тебе, Эл, - пробормотал он себе под нос, направляясь к
бару. - Доля полицейского нелегка!

7
Спрятавшись в плотный кокон эгоизма, Хэссон продолжал вести тихий
образ жизни, посвящая все свое внимание собственному благополучию.
В таком состоянии важность, которую имели для него события,
прогрессирующе уменьшалась с их удаленностью от центра его собственного
бытия. Например, новости о мировой торговле и перемены в глобальной
политике имели столь малое значение, что почти им не замечались. Хэссон
сознавал, что Эл Уэрри был сильно занят в дни, последовавшие за вечеринкой
с барбекью, но это тоже отстояло далеко от центра вселенной и внушало не
больше интереса, чем поступки теней в плохой голопьесе.
Действительно значительными событиями, будившими воображение Хэссона
и поглощавшими его мысли, были совершенно другие: открытие, что в
результате долгих прогулок на свежем воздухе кожа его покрылась загаром;
растущая продолжительность пробежек, которые давались ему все легче и
легче; эпикурейское наслаждение, получаемое от таких простых вещей, как
правильное дыхание и хороший сон. Хэссон превратил жизнь в самоцель, в
нечто такое, что постоянно достигалось, и это позволяло ему с течением
дней делаться все уверенней, надежнее, защищеннее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59