По крайней мере, сказал он, ты ничего не потеряешь,
зато шанс, если таковой здесь имеется, можешь превратить в спасение... Не
знаю, не знаю. В горах я уже был и на море недавно ездил; что же касается
психиатра... Как же это всетаки мучительно- поверять другому, пусть даже и
психиатру, свои страдания, тайны, свои личные беды...
17 июня. 1984 год.
К психиатру я все-таки сходил. Два дня набирался смелости и все-таки
решился. Пошел. Хотя в успех, признаться, практически не верил. С утра
занял очередь в регистратуру за номерком, а после обеда обосновался в
коридоре среди каких-то старушек и пожилых женщин, как и я ожидавших своей
очереди. Проторчал я там часа полтора, наверное, если не больше, хотел уже
было уйти, но мысли о надвигающейся ночи меня удержали... Психиатром
оказался невысокий крепенький мужичек лет пятидесяти с живо поблескивающими
черными глазами и редкими клочками седых волос на круглой, как арбуз,
голове. Нервная система у него была, очевидно, в полном порядке, так как
мой сбивчивый рассказ он выслушал без особого волнения. Услав куда-то
ассистента- молодого унылого парня в неопрятном халате, он довольно-таки
долго задавал мне разнообразные вопросы, на которые я, по возможности,
старался вразумительно отвечать, потом он принялся, задирая мне толстыми
волосатыми пальцами веки, заглядывать в глаза, бормотать при этом что-то,
затем, наблюдая дергающуюся голень, пару раз легонько стукнул резиновым
молоточком по коленке, а под конец, насупив брови и обхватив нижнюю челюсть
(свою, конечно) ладонью, на полном серьезе посоветовал заняться
физкультурой и музыкой. Вот так-то. Спокойные мелодии, заявил он, вкупе с
физическими упражнениями, например бегом, должны благотворно подействовать
на вашу развинченную психику, молодой человек. Это же надо, такой молодой,
а уже по больницам бегаете. Приходите через неделю, посмотрим... Веселый, в
общем, старикан. Я ушел от него с улучшившемся настроением, хотя в успех,
признаться, верил так же мало, как и до этого визита...
Все это было вчера, а сегодня утром, часов в пять примерно, когда солнце
только-только выдвинулось из-за горизонта, я одел трико, кеды и рванул в
Агролес. Это далеко, километрах в пяти, наверное, и я, честно говоря, чуть
было не сдох во время этой пробежки. Зато какой был кайфячок потом, какое
было блаженство в момент погружения в ванну с тепленькой водицей. Аааууумм!
Восхитительнейший процесс! Жаль, что описать его вряд ли возможно. Да и,
собственно, зачем?..
А днем, до обеда еще, я смотался в город, в универмаг. Прикупил там
десятка полтора пластинок; в основном, роковые вещи: "Аквариум" там,
"Кино", "Алиса", Кейт Буш, еще что-то. Не знаю, поможет ли мне все это, я
имею в виду музыку (она звучит сегодня целый день), но то, что влияние ее
благотворно, я уже начинаю ощущать. Какие-то едва заметные, почти
неуловимые признаки возвращающшегося душевного равновесия, кажется, вновь
хотят получить прописку в моей истерзанной материальной оболочке. А что же
до всяких там сомнений, будто бы все это не есть симптомы грядущего
выздоровления, а всего лишь обманчивое самовнушение - результат горячего
желания верить в чудо, то я изо всех сил гоню их прочь. Прочь! Оставьте
меня в покое! Я и так уже претерпел слишком много!..
Блестящая лента шоссе послушно бежала под колеса черной "Волги", зеленые
насаждения по обе стороны дороги сливались, мелькая, в сплошные потоки, а
редкие встречные автомобили, эти механические мастодонты современной
цивилизации, стремительно проносились мимо, обдавая на короткие мгновения
острыми запахами выхлопных газов.
Бросая на табло спидометра опасливые взгляды. Роман, раздраженный такой
непонятной спешкой, сидел в напряженной позе на переднем сиденье, рядом с
Херманном, который, казалось, не обращал ни малейшего внимания ни на
скорость, ни на своего взволнованного пассажира. Он только рассеянно глядел
на дорогу да жадно - одну за другой - тянул дорогие сигареты "Бонд";
которые извлекал из яркой цветастой пачки в нагрудном кармане. "В конце
концов, нервы у меня тоже не из железа, - думал Роман.- сначала эти
непонятные недомолвки, полунамеки, теперь эта сумасшедшая гонка. То, что
особой любви ко мне вы, товарищ майор, не испытываете, я уже давно
разглядел, это на вашей ментовской физиономии прорисовывается довольно
отчетливо, но вот о причинах такого недоброжелательства я могу пока лишь
только догадываться. Впрочем, оставаться в неведении я не испытывал больше
ни малейшего желания".
И он, искоса поглядев на майора, спросил:
- Может, вы мне все-таки объясните, куда мы едем?
Майор секунды три-четыре помолчал, потом, не отрывая глаз от дороги, с
видимой неохотой ответил:
- В Новочеркасск. К человеку; который видел чудовище.
- Вот как! - удивился Роман, в одно мгновение позабыв все свои обиды. -
Разве есть такие?
Майор снова помолчал секунды три-четрые и, не считая, должно быть, нужным
вразумительно отвечать на этот вопрос, бурклул что-то нечленораздельное.
- По крайней мере, могли бы сразу сказать, - проворчал Роман. - Сидишь
тут, переживаешь.
Насупившись, он стал глядеть в окно. Между тем черная "Волга", миновав
обросшую жухлой травой каменную визитку НОВОЧЕРКАССК с убогой стеялой у
дороги, въехала наконец в город. Тотчас же, по обе стороны замелькали
белокирпичные многоэтажки, кемпинги, потянулись увитые плющом крашеные
металлические ограды. Движение здесь было более оживленное, чем на шоссе, и
запахи выхлопных газов усилились. Как неизменные российские атрибуты,
появились едва плетущиеся, набитые под завязку пассажирами пыльные
"Икарусы", загрохотали самосвалы, замелькали дряхлые "Волги" и "Москвичи" с
бледными шашечками на бортах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29