Ну я и пошла. Только я на берег вышла, смотрю, а на том берегу из
камышей, будто бы дым какой-то, черный туман выползает. Странный такой
туман, вода вокруг него кипит, пар идет. И ползет он, как стелется, над
самой рекой и вроде бы ко мне, на нашу сторону. Страшно мне тут стало,
оцепенела я, дрожу, назад хочу бежать, а ног не чую. Так бы, наверное, и
умерла со страху, если бы Алик магнитофон не включил. Заиграла тут музыка,
Юрочка Шатунов запел. Я в себя пришла, ведро бросила и - бежать. До самой
машины бежала. Бледная вся, испуганная. Алик меня как увидел, так чуть в
обморок не упал. Что, говорит, случилось? Крокодилы, что ли? Нет, говорю,
не крокодилы. Ты разве ничего не видел? Нет, говорит, ничего не видел.
Алик, говорю, милый, поехали отсюда. Он еще больше удивился. Да что
случилось, говорит? Не спрашивай, говорю, потом расскажу, поехали,
пожалуйта. Ну, говорит, если ты этого так хочешь... Так мы и уехали. А
ведро то на берегу забыли. Так, наверное, и лежит там до сих пор. Жалко.
Совсем новое ведро было. Эмалированное. Я его у спекулянтов с переплатой
купила...
...Майор Херманн сидел в расслабленной позе на переднем сиденье, за
рулем, глядел меланхолически на дорогу и, казалось, по-прежнему не проявлял
ни малейшего желания отвечать на многочисленные вопросы Романа.
Ну и черт с тобой, думал Роман. Мне, собственно, на это уже наплевать.
Картина и без того прорисовывается уже достаточно отчетливо. Не хватает
только нескольких завершающих штрихов, а именно: как это чудище вычисляет
геторов (по психополям, что ли), как оно сумело материализоваться, ведь для
этого потребовалась бы колоссальная энергия, и как же все-таки с ним
бороться - что-то уже мелькает у меня в голове по поводу этого последнего
вопроса, но пока то это не более чем туманные неопределенные пятна. Со
временем я, конечно, разгрызу этот орешек. Будьте спок, товарищ майор. А
вот что касается вашего непонятного поведения, то тут, признаться, я в
полнейшем недоумении. Специалист вы, что ли, игры на нервах? Есть, знаете,
такие любители, этакие скверные людишки, которые из чисто спортивного
интереса, а быть может, в угоду своей врожденной мерзопакостности, готовы
кого угодно, хоть мать родную, довести до белого каления. Хотя, признаться,
я все больше склоняюсь к тому, что все эти ваши показные манеры крутого
мэна - есть заранее спланированная, специальная акция некоего
психологического характера. Если это так, товарищ майор, то, смею вас
заверить это форменное идиотство. Неужто вы не понимаете, что своими
жалкими потугами растормошить меня только затрудняете мне работу?.. Нет,
тут нужна полная ясность.
И Роман, искоса поглядев на майора, сказал как можно более любезным
голосом:
- Дмитрий Миронович, вы не могли бы прояснить ситуацию в одном
немаловажном для меня вопросе?
Не отвечая, майор Херманн посидел Некоторое время в неподвижности, потом
зашевелился, потягиваясь, швырнул потухшую сигарету в окно и, словно бы у
него вдруг случился нервный тик, как-то неопределенно, обозначая, очевидно,
тем самым свое согласие, дернул головой.
- Скажите, Дмитрий Миронович, за что вы меня так не любите? - спросил
Роман.
- Хм, - сказал майор, - а за что мне вас любить? Вы не женщина, и я вам
не любовник.
- Это так, - согласился Роман. - Я не женщина. А вот если бы стал,
изменилось бы что-нибудь?
- Нет, - сказал Херманн. - Ничего бы не изменилось. Не буду лукавить, вы
мне неприятны по другой, вполне определенной причине.
- Это по какой же?
- Вы не человек. Роман Васильевич. Вы - чудовище. Быть может, вы это еще
не вполне отчетливо осознаете, но это так. Конечно, вашей личной вины в
происходящем нет, триста тысяч трупов на совести другого чудовища. Но, смею
вам заметить, вы от него мало чем отличаетесь.
- Понятно, - сказал Роман ядовито. - Теперь мне все понятно. Ну и что же
вы намерены делать дальше?
- Следовать за вами всегда и всюду, как тень.
- Даже в сортир? - спросил Роман с недоверием.
- Даже в сортир. Я к вам приставлен. И без моего ведома ни один волос не
упадет с вашей головы.
- Понятно, - повторил Роман. - Остановите машину.
- Зачем?
- Я хочу выйти.
- Зачем?
- Я пойду пешком.
- Не выдумывайте. До Ростова еще пятнадцать километров.
- Если вы не остановите машину, я выпрыгну.
- Охотно вам верю, - сказал Херманн равнодушным голосом. - Прыгайте.
- Ах так! - пробормотал Роман, хватаясь за дверную ручку. Приоткрыв
дверцу, он посмотрел на несущуюся обочину дороги и, отклонив назад корпус,
зажмурил глаза.
- Да остановитесь же вы наконец, психопат вы этакий! - закричал тут у
него над самым ухом Херманн. - Если вам так хочется, пожалуйста, можете
идти пешком.
И тотчас же, отчаянно завизжав тормозами, черная "Волга" остановилась, да
так резко, что Роман, которого по инерции швырнуло вперед, едва не ударился
головой о лобовое стекло.
Не говоря ни слова, он выбрался из машины и скоро зашагал по обочине
дороги.
- Когда перебеситесь, - крикнул ему Херманн, - дайте знак. Я подберу вас.
"Волга" стронулась тихонечко с места и едва слышно покатила вслед за
Романом.
Лучше сопли подбери, подумал тот с яростью. Попечитель доморощенный,
фараон, мент поганый!
Он вдруг резко свернул с дороги и по пыльной вялой траве побрел к
лесополосе.
Позади раздались невнятные ругательства, потом стихли, гулко хлопнула
дверца и послышались торопливые догоняющие шаги.
Ползет ментяра, подумал Роман с удовлетворением. Он остановился, повернул
слегка голову, так, что в поле зрения появилась расплывчатая - не в фокусе
- фигура майора, и спросил с усмешкой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29