27 октября 1819 г. он пишет П. Б. Мансурову о своем образе жизни и говорит о шампанском, актрисах, картах. Но тут же он говорит и о «Зеленой лампе»: «Зеленая лампа нагорела — кажется, гаснет — а жаль...». И здесь же делает политические признания: «Поговори мне о себе — о военных поселеньях. Это все мне нужно — потому, что я люблю тебя — и ненавижу деспотизм...» (IX, 15).
Для Пушкина все это не разное, а части единого: все это жизнь. Он пьет жадно весь кубок жизни — весь, не избирательно; он все хочет вкусить и опробовать. И ему, поэту, это оказывается полезным: полнота его жизни ведет к полноте творчества.
Первые два года пребывания Пушкина в Петербурге, сравнительно с более поздними годами, не слишком заполнены творчеством. Белинский был отчасти прав, когда говорил о «самобытных мелких стихотворениях» Пушкина, которые «не восходят далее 1819 года» 19. Жажда прямого познания жизни, интерес к самым различным ее проявлениям на время замедлили творческую деятельность Пушкина. Замедлили, но не остановили. Он и теперь создает немало истинно поэтического в лирическом роде.
Таково, например, стихотворение «Простите, верные дубравы». В нем много чувства, правды, много музыки. В нем все воспринимается как подлинное — и поэтические картины и поэтические мысли:
...Прости Тригорское, где радость
Меня встречала столько рая!
На то ль узнал я вашу сладость,
Чтоб навсегда покинуть вас?
От вас беру воспоминанье,
А сердце оставляю вам,
Быть может (сладкое мечтанье!),
Я к вашим возвращусь полям,
Приду под липовые своды,
На скат тригорского холма,
Поклонник дружеской свободы,
Веселья, граций и ума.
Стихотворение это написано сразу же после поездки в Михайловское и основано на этих впечатлениях. Поездка из города в деревню оказалась для Пушкина плодотворной. Так всегда будет с ним. Как бы ни скучал и ни томился он в своих «уединениях», но именно там — в Михайловском, в Болдино и т. д.— он точно прикасается к земле и обретает всю полноту поэтического чувства. Там его поэзия говорит особенно живо, высоко, человечески внятно и незабываемо.
Самое прославленное и популярное стихотворение Пушкина первых лет петербургской жизни — его ода «Вольность». В ней исповедание политической веры молодого Пушкина. В эти годы Пушкин был исполнен жаркого свободолюбия и верил в благотворность свободы — и эти чувства окрашивают всю оду, определяют ее пафос.
Как ни был Пушкин молод годами в пору, когда он создавал «Вольность», его свободолюбие было не только юношеским порывом, но и глубоким убеждением, глубоко продуманной исторической идеей. У него свободолюбив одновременно и непосредственное, пылкое — и мудрое. Свобода для него и оправданна, и возможна лишь в тесном сочетании с законом, лишь в пределах закона:
Лишь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье...
Все это вполне в духе декабристских идей. Декабристы недаром зачитывались одой и воспитывались на ней. Об этом существует немало признаний самих декабристов. Ода близка была им и своей общей политической програм-
мой, и не менее того — своим эмоциональным настроем, высоким гражданским пафосом. Пушкин писал «Вольность» в традициях высокой гражданской поэзии — в традициях Радищева и Державина. От Радищева — сама трактовка жанра: свою оду Радищев тоже посвятил теме вольности.
От Державина в пушкинской оде «Вольность» — ее особенный, умеренно-архаический стиль, ее возвышенный, торжественно-высокий язык. Еще совсем недавно Пушкин пародировал Державина. Теперь он обращается к нему, потому что именно в нем, в его стихах видит образец языка гражданской поэзии. Это свидетельствовало не столько о переоценке Державина, сколько об изменении в самом Пушкине, в направлении его поэзии: свидетельствовало о повороте Пушкина к гражданской тематике. Как заметил Б. В. Томашевский, «...в небогатой традиции русской гражданской поэзии Державину отводилось почетное место». И далее: «По-видимому, в дни пересмотра своего поэтического пути Пушкин задумывался над поэзией Державина». Позднее у Пушкина это повторится. Он не раз будет пересматривать свой поэтический путь — и при этом не раз еще со всем вниманием и новым интересом обратится к державинским языковым традициям.
«Вольность» была отнюдь не единственным прямо политическим и свободолюбивым стихотворением Пушкина в этот период. В 1818 г. Пушкин пишет политическую сатиру «Сказки» («Ура! В Россию скачет кочующий деспот...»), которая по форме представляет собой пародированную святочную песню. Подобного рода святочные песни сочиняли и другие поэты — современники Пушкина: Вяземский, Горчаков. Это были бесцензурные, вольные поэтические и сатирические отклики на злобу дня. Они ходили по рукам. Они распевались «чуть не на улице». Они служили выражением свободного общественного мнения.
У Пушкина его «Сказки» посвящены Александру I. В них высмеивается показной либерализм царя. Сатира Пушкина отличается остротой поэтической мысли и резкостью политических оценок. В своем свободолюбии Пушкин никогда не бывал осторожным и умеренным.
Иного рода свободолюбивым произведением Пушкина было его послание «К Чаадаеву» (1818). Иного рода— но не иного направления. Так же как и в «Вольности», как в «Сказках», в стихотворении «К Чаадаеву», говоря словами Огарева, «звучно сказалась юная вера в будущую свободу». Огарев добавлял к этому: «Кто во время оно не знал этих стихотворений? Какой юноша, какой отрок не переписывал? Толчок, данный литературе вольнолюбивым направлением ее высшего представителя, был так силен, что с тех пор и даже сквозь все царствование Николая русская литература не смела безнаказанно быть рабскою и продажною».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74