Из дневника А. И. Тургенева: «27 гепваря... Скарятин сказал мне о дуэле Пушкина с Геккереном... Я к Пушкину: там нашел Жуковского, князя и княгиню Вяземских и раненного смертельно Пушкина, Арендта, Спасского — все отчаивались...».
Из письма Жуковского к С. Л. Пушкину от 15 февраля 1837 г.: «В это время уже собрались мы все, князь. Вяземский, княгиня, граф Виельгорский и я. Княгиня была с женою, которой состояние было невыразимо; как привидение, иногда прокрадывалась она в ту горницу, где лежал ее умирающий муж; он не мог ее видеть (он лежал на диване, лицом от окон к двери); но он боялся, чтоб она к нему подходила, ибо не хотел, чтобы она могла приметить его страдания, кои с удивительным мужеством пересиливал, и всякий раз, когда она входила или только останавливалась у дверей, он чувствовал ее присутствие. „Жена здесь,— говорил он.— Отведите ее. Она, бедная, безвинно терпит! в свете ее заедят". Вообще с начала до конца своих страданий (кроме двух или трех часов первой ночи, в которые они превзошли всякую меру человеческого терпения) он был удивительно тверд. „Я был в тридцати сражениях,— говорил доктор Арендт,— я видел много умирающих, но мало видел подобного"».
Из воспоминаний В. И. Даля: «Когда тоска и боль его одолевали, он крепился усильно, и на слова мои: „Терпеть надо, любезный друг, делать нечего; но не стыдись боли своей, стонай, тебе будет легче" — отвечал отрывисто: „Нет, не надо, жена услышит, и смешно же это, чтобы этот вздор меня пересилил!"... Ударило два часа пополудни, 29 января,— и в Пушкине оставалось жизни только на три четверти часа... Пушкин открыл глаза и попросил моченой морошки; когда ее принесли, то он сказал внятно: „Позовите жену, пусть она меня покормит". Наталья Николаевна опустилась на колени у изголовья умирающего, поднесла ему ложечку, другую — и приникла лицом к челу мужа. Пушкин погладил ее по голове и сказал: „Ну, ничего, слава богу, все хорошо"».
Из воспоминаний К. К. Данзаса: «Госпожа Пушкина возвратилась в кабинет в самую минуту его смерти... Наталья Николаевна Пушкина была красавица. Увидя умирающего мужа, она бросилась к нему и упала перед ним на колени; густые темно-русые букли в беспорядке рассыпались у ней по плечам. С глубоким отчаянием она протянула руки к Пушкину, толкала его и, рыдая, вскрикивала: „Пушкин, Пушкин, ты жив?!"».
Из воспоминаний Даля: «Друзья, ближние молча окружили изголовье отходящего; я, по просьбе его, взял его под мышки и приподнял повыше. Оп вдруг будто проснулся, быстро раскрыл глаза, лицо его прояснилось, и он сказал: „Кончена жизнь!" Я не послышал и спросил тихо: „Что кончено?" — „Жизнь кончена",-— отвечал он внятно и положительно. „Тяжело дышать, давит",— были последние слова его. Всеместное спокойствие разлилось по всему телу... Он скончался так тихо, что предстоящие не заметили смерти его».
Жуковский:
Он лежал без движенья, как будто по тяжкой работе,
Руки свои опустив, голову тихо склоня...















1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74