где рот меньше линии глаз, там нет красоты. Вот теперь взгляните на Даллас.– О, на меня! Да, тут вы найдете не маленький рот. Если для вас большой рот – признак красоты, то я вам должна казаться прекраснее Троянской Елены, а, Ральф?– Вы и лучше ее, – сказал Ральф просто.А Дирк твердил про себя: «Вот как обстоит дело, Дирк де Ионг…». Снова и снова эта бессмысленная фраза.– Ах, эти обеды! – восклицал генерал. – Я не хочу показаться неблагодарным. Но эти обеды! Как охотно остался бы я здесь, на ферме, в тишине и уюте.Уже на ступенях крыльца он обернулся, щелкнул каблуками в глубоком поклоне, затем взял руку Селины и поцеловал ее. И вслед за ним, прижав левую руку к груди, с комичной торжественностью и искренней нежностью проделал эту церемонию Ральф. Она улыбалась немного смущенно, а при поцелуе Ральфа щеки ее заалели.– А ведь мне никто за всю жизнь не целовал руки, – сказала она смеясь, но голос ее дрожал.Она еще стояла на крыльце и махала платком, когда все четверо были уже далеко.– Вы еще навестите меня? – спросила она на прощание у Даллас. И та обещала. Но ведь Даллас скоро уедет в Париж учиться и работать…– А когда я вернусь, вы мне позволите написать ваш портрет?– Мой портрет? – изумилась Селина.
Все четверо в автомобиле катили по Гельстедской дороге, усталые, молчаливые, разнеженные прелестью этого весеннего дня. Ральф Пуль снял шляпу. В безжалостном свете солнца в черных волосах заблестели серебряные нити.– В такие дни я отказываюсь верить, что мне сорок пять лет. Даллас, скажите, что мне нет сорока пяти!– Вы еще молоды, вам нет сорока пяти, – сказала Даллас своим медленным, ласкающим голосом.Тонкая коричневая рука Ральфа открыто протянулась и стиснула ее крепкую белую руку.– Когда вы так это говорите, Даллас, это кажется правдой.– Это и есть правда, – отвечала Даллас.Они сперва высадили Даллас у старого грязного дома на Онтарио-стрит, где была ее мастерская, затем сошел Дирк у своего нарядного маленького особняка. А двое помчались дальше.Дирк отпер ключом дверь и вошел. Саки, японец, скользнул бесшумно в переднюю, почтительно бормоча приветствие. На приличной консоли в передней приличная вазочка с письмами и приглашениями. Он прошел через приемную в итальянском вкусе в свою спальню. Японец шел за ним. Изящный вечерний костюм (от Пиля, английского портного с Мичиганского бульвара) лежал наготове.– Кто-нибудь меня спрашивал, Саки?– Миссис Шторм телефонировала.– Передавала что-нибудь?– Нет, сказала, еще позвонит.– Хорошо, Саки.Он махнул рукой на дверь, и слуга вышел, осторожно притворив ее за собой. Дирк снял пиджак, жилет, швырнул то и другое на стул у кровати. Он стоял, глядя на парадный костюм от Пиля, на крахмальную негнущуюся сорочку. «Теперь в ванну», – подумал он машинально. Потом, совсем неожиданно, он упал ничком на покрытую шелковым одеялом кровать и лежал все так же неподвижно когда через полчаса раздался резкий звонок телефона и вслед за ним осторожный стук в дверь слуги-японца.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80