И вы и он переночуйте где-нибудь под крышей, миссис.Селина посмотрела на блестящую монету, на лицо Мейбл. Слезы подступали к глазам. Она, улыбаясь, покачала головой:– Мы отлично переночуем и здесь, Спасибо вам, Мейбл.Девушка неловко сунула свой доллар обратно в кошелек.– Ну что ж, со всяким бывает, что нужда приходит, я всегда это говорю. Я-то думала, что совсем собачья у меня жизнь, да теперь вижу, что не так уж она плоха: место, где спать, всегда есть, хотя бы оно… ну, да ладно, доброй ночи. Послушайте, как эта Эльзи орет, чтоб я шла с ней. Иду, иду, замолчи ты.Стук их каблучков и смех слышался еще некоторое время, пока они бежали через улицу, потом затих.– Ложись, Дирк. Мальчик был в восторге:– Так мы здесь будем спать?! Как цыгане. Правда мама?Она легла позади него.– А мне больше нравится Мейбл Она милее другой, не так ли?– О, гораздо милее, – отвечала мать, обвивая его одной рукой и крепко прижимая к себе.На улице стало тише, смех и разговоры умолкли. Огни в отеле Криса погасли. Временами только раздавался грохот повозки запоздавшего фермера. Все эти люди, спавшие на рынке, вставали в этот день в четыре часа утра, а завтра им предстояло подняться еще раньше.Дирк уснул крепко и сразу. Селина же не могла уснуть. Ночь была прохладная. Между двумя рядами высоких кирпичных домов виднелась узкая полоса неба. Где-то далеко какие-то пьяницы затянули песню, но быстро оборвали. Мерные шаги ночного полисмена. Казалось, ночи не будет конца. Глава одиннадцатая Было бы конечно прекрасно если бы мы могли сообщить, что наступивший день был для Селины днем феноменального успеха что ее заботливо подобранные связки и пучки разобрали нарасхват, что она возвратилась в Ай-Прери с хорошей выручкой звенящей в ее кожаной сумке.Но все вышло наоборот. Неудача была настолько катастрофическая, что могла бы обескуражить и большинство мужчин, и уж тем более женщину менее решительную и мужественную, чем Селина.Она проснулась в три часа, когда было еще совсем темно. Стряхнула с платья солому, причесалась, насколько это было возможно в такой обстановке. Не разбудив сладко спавшего Дирка и оставив Пома в качестве стража она направилась через улицу – к Крису Спенкнебелю. Там Селина хотела умыться и купить горячего кофе для себя и Дирка.Крис толстый, белокурый, добродушный австриец стоял за стойкой в баре и вытирал прилавок большой влажной тряпкой, а мягкой резиновой щеткой в другой руке натирал его до блеска.Спенкнебель, казалось, никогда не спал, торгуя день и ночь. Однако цвет лица у него был свежий, розовый, а голубые глаза ясны. Последняя компания фермеров, заглянувшая к нему ночью выпить пива или горячего кофе с сандвичами, находила его таким же гостеприимным и бодрым, как всегда, в белоснежном фартуке, с розовыми щеками, с мокрой тряпкой в руках, которой он только что вытирал прилавок.– Здорово, как поживали все это время? – встречал он старых знакомых.Посетители же, появлявшиеся в баре ранним утром, видели его таким же бодрым, в свежевыглаженном переднике и так же неизменно приветливого.Селина вошла в длинное помещение, где пахло кофе и чем-то жарившимся на плите. Торговцы уже сидели за столиками и торопливо поглощали огромные завтраки: свинину, яйца, целые миски картофеля, чашки дымящегося кофе и пирамиды хлеба с маслом.Селина подошла к Крису, круглая его физиономия приветливо улыбалась ей сквозь облако табачного дыма, словно солнце сквозь туман.– Здорово, как дела? – Потом он узнал ее. – Да это миссис де Ионг! – Он вытер свою огромную ручищу полотенцем, протянул ее вдове с выражением сочувствия на лице. – Я слышал, – сказал он, – слышал.– Я приехала с товаром, мистер Спенкнебель, я и мальчик. Он спит в повозке. Можно будет привести его сюда умыть и привести в порядок перед завтраком?– Ну, разумеется, разумеется. – Внезапно ему пришла в голову догадка. – Не ночевали же вы в повозке, миссис де Ионг?– Ночевали. Было не так плохо. Малыш спал всю ночь отлично. И я поспала немного.– Отчего вы не пришли сюда? – При взгляде на лицо Селины он понял отчего. – Но вы и мальчик могли бы бесплатно переночевать у меня.– Я это знала, оттого и не пришла.– Не говорите глупостей, миссис де Ионг. Половина комнат свободна. Вы можете за себя и мальчика платить хоть двадцать центов и заплатить их тогда, когда хорошо заработаете. Но вы ведь не будете регулярно ездить на рынок с овощами, а? Это не женское дело.– А кто же будет делать это вместо меня? Ян? Но он для этого совсем не годится. Ну, поезжу сентябрь и октябрь. А там, может быть… – Ее голос оборвался. Трудно быть бодрой и полной надежд в три часа утра, после бессонной ночи и на пустой желудок.Умывшись в задней комнате за буфетной и причесавшись, Селина почувствовала себя много лучше. Возвратясь к тележке, она нашла Дирка в ужасе и отчаянии, уверенного, что он брошен матерью на произвол судьбы.Через четверть часа они сидели за столиком у Криса в баре и с аппетитом завтракали.Покупатели на Чикагском базаре не покупали овощи у Селины: у женщин как-то непривычно было покупать. На Хей-Маркете женщины до сих пор появлялись лишь в качестве покупательниц.К четырем часам утра разносчики и мелкие оптовики уже стаями кружились вокруг телег – среди них были русские, итальянцы, евреи. Они отчаянно торговались, норовили купить подешевле, а купив, они иной раз тут же перепродавали овощи хозяйкам. У них было много излюбленных трюков. Они могли подменить чем-нибудь корзину с помидорами, стоило вам отвернуться на миг, утащить головку цветной капусты или, выбрав, ловко ускользнуть в толпу, не уплатив.Вот Луиджи. Луиджи торгует вразнос зеленью в северном районе, выкрикивая звонко свой товар по бульварам и боковым улицам Чикаго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80