Значит, один из эпизодов этой авантюры, который потом будешь вспоминать, как нечто забавное и удивительное. Ведь еще столько всего предстоит пережить! Жизнь, огромная жизнь была еще впереди. Через пять лет – кто знает, а может быть, и через один год, многое может измениться! Селина, проглотившая на своем веку множество бульварных романов, мечтала о кружевных наволочках, на которых она будет лежать под шелковым одеялом, нежась в постели до одиннадцати, в такое же темное и холодное зимнее утро, как вот сегодня. Шоколад прямо в постели, ловкая горничная готовит ванну..Однажды, в начале зимы, Селине пришла несчастливая мысль открыть во время перемены окна в классе, чтобы дети могли минут пять делать гимнастику на свежем воздухе и чтобы проветрилась классная комната. Но тут же поднялись такая паника, дети так энергично выражали протест руками, головами и ногами, а в конце педели посыпалось так много протестов со стороны родителей и в письменной и устной форме, что Селина пала духом. Ей заявляли, что Джейн, Корнелиус Катрина или Эджи отправлены в школу для того, чтобы учиться чтению, и письму, и арифметике, а не для того чтоб их там держали зимой при открытых окнах.На ферме у Пулей шла обычная зимняя работа. Теперь Клаас ездил в Чикаго продавать зимние овощи только раз в неделю. Втроем с Якобом и Ральфом они закашивали в подвалах картофель и капусту, чинили изгороди, подготавливали парниковые рамы для ранних посадок, делали отбор семян. Ральф же научил Селину разводить огонь в школьной печи. Он пошел туда с ней в первый день, растопил, принес ей ведро воды, посвятил ее в секрет использования при растопке соломы, щепок, керосина, научил вовремя закрывать и открывать заслонку.Этот застенчивый, молчаливый, славный мальчик нравился Селине все больше и больше. Она старалась завоевать его дружбу, чем могла.– Ральф, у меня есть книга, которая называется «Айвенго». Не хотите ли прочесть ее?– Да, мисс, но у меня не будет времени.– Вам нет надобности спешить. Читайте, когда удастся. А вот еще другая. Возьмите их с собой.Он пытался скрыть свою радость, казаться равнодушным и флегматичным, истинным голландцем, как его предки. Но он так мало походил на них наружностью.Селина думала, разглядывая его, что какой-нибудь голландец-мореход, должно быть, привез себе некогда из испанского или итальянского порта жену-чужеземку, чьи глаза и кожу и влечение ко всему прекрасному унаследовал через ряд поколений этот прелестный мальчик – весь скрытый трепет и мятеж.Селина попросила Якоба Гугендунка сделать ей полку для книг и фотографий. Якоб притащил ей кусок простой, неструганой доски, довольно безобразный на вид, но Селина решила, что и это годится. Однажды в снежные сумерки она, воротясь домой из школы, нашла у себя в комнате вместо этой неказистой полки другую, отполированную, украшенную резьбой. Ее самостоятельно сделал Ральф; немало часов потратил он на это занятие, строгая, полируя и вырезая в холодном углу кухни. Там у него был целый склад различных инструментов, которые он доставал, где только мог. Весь день он работал на ферме наравне со взрослыми мужчинами, а по ночам, уже в постели, Селина часто слышала слабое повизгивание его ручной пилы. Он сделал Герти и Жозине кукольный дом, который был предметом зависти всех обладательниц косичек в Ай-Прери. Такого рода работа, равно как и чтение, Клаасом Пулем квалифицировались как ерунда. В обязанности Ральфа входили изготовление и починка рам в парниках для ранних рассад весной. Но он манкировал этой скучной работой, стараясь урвать время для той, которая его занимала. Это Клаас Пуль называл дурачеством. И с его легкой руки в Ай-Прери стали было считать мальчишку Пулей дурачком. Он молол такую чепуху порою! Когда после невероятных усилий и затрат была закончена новая реформатская церковь – красное кирпичное сооружение с блестящими новыми лавками внутри, с; красными и желтыми стеклами (первая церковь из кирпича в Ай-Прери!) – и все восхищались ее красотой, Ральф Пуль говорил группе мальчишек, что ему хочется сжечь ночью эту церковь, потому что она безобразна и на нее неприятно смотреть.Ральф был действительно какой-то необычный мальчик, Селина, неопытная и мало еще наблюдавшая людей, не могла все же не заметить, что перед ней нечто редкое, ценное, что нуждается в бережном отношении, в поощрении и защите.– Ральф, да брось же ты наконец эту ерунду, принеси матери воды. Опять ты там что-то царапаешь, вместо того чтобы закончить раму для парника? Честное слово, в один прекрасный день я за тебя возьмусь! Переломаю все твои палки… Ну и дурак!Ральф не дулся, не выходил из себя. Он как будто не слышал всех этих упреков и при первом удобном случае возвращался к своему вырезыванию и выпиливанию. Марта и Клаас были люди незлые и нежестокие. Но оба были несколько обозлены на этого странного, на их взгляд, мальчика, которому они дали жизнь, по который ничем не походил на Пулей. В их семье не было принято нежничать, как-то выражать свои чувства. Жизнь их была слишком трудна и сурова и не давала развиться этим чертам их характера. К тому же они происходили из длинного ряда поколений людей флегматичных и мало эмоциональных. Клаас, как раб, гнул спину в поле и на огороде. День Марты был сплошь, без передышки, заполнен стряпней, чисткой, мытьем, штопаньем с той минуты, когда она вставала (в четыре летом, в пять – зимой), до той, когда со стоном валилась на свою постель, частенько, когда все уже давно спали. Никогда Селина не видала, чтобы Марта поцеловала Герти или Жозину. Но однажды она была поражена, увидев, как Марта, по обыкновению на ходу между печью и столом, провела несколько раз рукой по черным кудрям Ральфа, по его щеке, потом невыразимо нежным движением подняла за подбородок его лицо и глубоко заглянула в его глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80