OCR & SpellCheck: Larisa_F
«Женатый мужчина»: ТИД Амфора; Санкт-Петербург; 2006
ISBN 5-483-00135-4
Аннотация
Когда Люси Феллоуз предлагают волшебный дом за городом, она моментально соглашается, ведь так тяжело жить в Лондоне на неопределенный доход, если ты вдова с двумя маленькими сыновьями. К тому же, переселившись в деревенский дом, она окажется ближе к Чарли – единственному мужчине за четыре долгих года, который заставил ее сердце тревожно и радостно трепетать.
Кэтрин Эллиот
Женатый мужчина
Посвящается Джону и Патси
Глава 1
– Она тебя с потрохами съест, – ядовито заметила Джесс. Стерев пятнышко сажи с кувшина из споудского фарфора, она поставила его на прилавок.
– Кто? – Я прекратила разглядывать разнообразные безделушки и антикварные вещицы и обиженно посмотрела на нее.
– Твоя свекровь, кто же еще. Сама лезешь в логово львицы. Ты же не сказала ей, что поедешь смотреть дом?
– Конечно, сказала, – горячо ответила я. – Господи, Джесс, да если бы тебе предложили отремонтированный амбар в живописной идиллической деревушке и доплату в размере годичного обучения в школе для двоих детей, ты бы точно не упустила такую возможность! Спорим, ты ухватилась бы за нее двумя руками. К тому же она моя бывшая свекровь, а это большая разница.
– Чушь, – фыркнула Джесс, раскладывая пригоршню серебряных ложек на нашей выцветшей бархатной скатерти. – Она так не считает. Для нее ты всегда будешь матерью ее внуков, и в этом-то и загвоздка, моя дорогая Люси. И именно поэтому тебе предложили такую заманчивую сделку: наследный замок Незерби с разваливающимися башенками и никому не нужными акрами земли. Твое благосостояние здесь совершенно ни при чем, не говоря уж о твоем бесспорном обаянии. – Она просияла и проплыла мимо меня: на горизонте показался покупатель.
– Да, мадам, это вустерский фарфор. Вы абсолютно правы, горлышко слегка повреждено, но в целом чайник в прекрасном состоянии для такого редкого предмета, вы не находите?
Джесс сияюще улыбнулась «мадам», закутанной в этнические шерстяные покрывала: для июня день выдался поразительно холодный. Покупательница, по всем приметам опытный знаток и страстный поклонник блошиного рынка на Портобелло-роуд, подозрительно осматривала наш товар сквозь стекла очков. Окинув искушенным взором ассортимент нашей лавки, она фыркнула и поставила чайник на место. Суда по всему, Джесс ее не убедила.
– Нет, – отрезала она. – На самом деле чайник в отвратительном состоянии. И вообще, эти ярлыки, которые вы наклеиваете на товар, совершенно не соответствуют действительности. Кто вы такие, чтобы утверждать, будто это «весьма изящный образец раннего майсенского фарфора»? Это я должна решать, изящный он или нет, и мне непонятно, почему тот кусок старого кружева вы назвали «абсурдно милым», и почему та ржавая старая масляная лампа – «неотъемлемо важный образец использования лепнины во французском антиквариате восемнадцатого века».
– Это чтобы помочь нашим менее проницательным покупателям, – льстиво промурлыкала Джесс. – Чтобы подтолкнуть их в правильном направлении, как говорят антиквары, помочь им выбрать нужную эпоху и даже страну, чтобы им не приходилось задавать вопросы и чувствовать себя невеждами. Я вижу, что вам не нужны подсказки, – она выразительно закатила глаза, – но только посмотрите, какие замечательные вещицы у нас здесь.
Я улыбнулась, потягивая горячий шоколад из пластикового стаканчика, обхватывая его замерзшими пальцами и раздумывая о том, что ярлыки Джесс с каждой неделей становятся все более наглыми. В антикварной лавке мы работали временно, заменяя мою маму, Мэйзи, которая торговала на Портобелло-роуд с начала времен, еще когда я была маленькой. Но в последние пару недель из-за хронического артрита она чуть было не продала все предприятие: тогда-то я и предложила взяться за дело и подменить ее, пока ей не станет лучше, и притащила с собой лучшую подругу. Джесс была только рада сменить обстановку – раньше в выходные она занималась тем, что меняла подгузники маленькому сыну. Ну а я… Антиквариат был моей страстью, и я была счастлива. Счастлива просто дышать воздухом знаменитой Портобелло-роуд и таращиться на прилавки, расставленные на улице: серебро рядом с настенными и наручными часами, утварь со старых ферм рядом с пожелтевшими книгами, накрахмаленные платьица для крестин викторианской эпохи, развевающиеся на ветру бок о бок с реликвиями, принадлежавшими знаменитостям, и, безусловно, эклектичная коллекция моей матери, в которой было все что угодно: от пепельниц из французских кафе до эксклюзивного фарфора и выцветших открыток в технике сепии. Я даже добавила пару собственных предметов, назначив нелепо высокую цену, и следила за ними, как ястреб, втайне рассчитывая, что их никто не купит, хотя мне позарез нужны были деньги.
Волновалась я зря. Мы сидели здесь уже третью субботу подряд, окруженные, как нам казалось, самой замечательной и интересной домашней утварью чужих людей, но продать нам удалось немного.
Сегодня бизнес шел из рук вон плохо, и мы совсем опустили руки.
– Ладно, – пробормотала Джесс. – Давай сворачиваться.
– Сколько мы сегодня заработали? – спросила я. Джесс выложила на стол маленький бархатный мешочек с деньгами.
– Двадцать два фунта и… шесть пенсов.
– Хуже еще не бывало.
– Знаю. – Она вздохнула и убрала деньги в мешочек. – Что ж, – ворчливо произнесла она, – ты всего этого больше не увидишь. Но я по-прежнему считаю, что ты продаешь душу дьяволу.
– Ой, не преувеличивай! – огрызнулась я. – Какие у меня варианты? Мне не по карману отправить Бена в хорошую школу, а нынешнюю он ненавидит, и я не могу больше жить в этой крошечной конуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130