«Отец запрещает здесь играть, – сказал ей Денни, когда она в первый раз взяла его с собой, – он говорит, что землянка может обвалиться, но ты поможешь мне укрепить ее».
Годами она приносила сюда выброшенные тарелки и стаканы, притащила старую красную клетчатую скатерть, которую Мег отправила в мусор, и шерстяное одеяло… Крошечный дом, где она жила с Гарретом, никогда не казался ей таким уютным. А это был ее собственный дом, ее и Денни.
Она потерла голые плечи, которые уже начали замерзать, и, став на пороге открытой двери, сквозь которую в землянку проникал вечерний свет, явственно увидела их обоих – восемнадцатилетнего Денни, высокого и худого, и пятнадцатилетнюю Эрин, стройную и расцветающую…
Вдвоем верхом без седла они поднимались к вершине холма, болтали и смеялись, а иногда слова были не нужны. Они приходили туда и в дождь, и в ясную погоду, а однажды, в тот самый раз, чуть было не оказались на холме в ловушке из-за первого снегопада.
«Нужно вернуться, – сказал Денни. – Если отец обнаружит, что нас обоих нет, он взбесится как черт из-за того, что мы ходим сюда. Я думаю, Кен знает об этом, и если мы…»
«Замолчи», – прервала его Эрин и, пока он разводил огонь в старом очаге, расстелила одеяло, позаимствованное из бельевого шкафа Мег.
Сближение происходило медленно, одно прикосновение, сперва случайное, один мимолетный поцелуй…
Эрин вошла в землянку и убедилась, что одеяло все еще лежит на самодельной лавке у стены, и стаканы, которыми они пользовались, остались стоять на металличе-ской полке. Она взяла один из них, провела пальцем по краю стакана и представила, как Денни подносил его ко рту, а потом представила, как его губы, еще влажные, касаются ее груди.
Позволь мне просто обнять тебя и поцеловать.
Заключив ее в объятия, он опустился с ней на одеяло, и они легли рядом, вместо того чтобы сидеть и болтать, уплетая еду, которую принесли с собой из дома.
Только на минутку.
Пошел снег, но они этого не замечали. Его поцелуи становились более настойчивыми, манящими, соблазняющими; дыхание Эрин стало прерывистым, как и у Денни, она больше не могла сопротивляться.
В течение двух лет Денни весь сезон проводил в разъездах. Он сделал себе имя в родео, участвуя в соревнованиях с арканом и изредка в скачках на быках, которые пугали Эрин, но все больше и больше увлекали Денни. Из-за этого у них произошла первая ссора. «Быки вместо волов, – ответила Эрин, – а это означает опасность». Но она боялась, что если не поддержит его, как не поддерживал его Хенк, Денни вообще перестанет приезжать домой.
Его рука нашла ее грудь, и он большим пальцем поглаживал сосок сквозь тонкий хлопок блузки.
«Денни, покажи мне, – прошептала она ему в самое ухо, – покажи, что такое любовь».
Поставив стакан на место, Эрин сложила выцветшее одеяло, убрала его на полку и вышла. Она села спиной к землянке и вспоминала его кожу и ее цвет при свете огня в очаге, тяжесть его тела, пронзительную боль в первый момент, а затем первое безумное наслаждение, его нежные слова благодарности и страстной мольбы и свои собственные слова, полные ответной признательности.
Я люблю тебя, Денни, и буду любить всегда.
В этой темной, сырой землянке она потеряла свою девственность, но в этот снежный день она всей своей душой любила Денни Синклера. Что же случилось с их любовью? С обещанием Денни подарить ей весь мир с рекой золота?
Эрин позвала Кемосабе, взяла поводья, забралась ему на спину и поехала вниз, в долину, а солнце бросало на их спины свои золотые лучи.
Она поедет в Шайенн, пусть Тимми утешится, пусть проведет время с отцом, которому он тоже нужен; она снова будет смотреть, как Денни ездит верхом, и снова бояться за него; со временем она перестанет думать о потерянной любви и наконец сможет устроить свою жизнь.
Глава 12
Свое название штат Монтана получил от испанского слова «гора», на этом языке «родео» означает «загонять скот», и Эрин хотелось, чтобы состязание в Вайоминге, которое станет для нее тяжелым испытанием, закончилось удачно для Денни – победой над животным, хотя в глубине души она все же чувствовала холодный страх.
Стараниями организаторов родео город Шайенн, причудливая смесь модерна и викторианского стиля, выглядел весьма приветливо. Публика на арене Пограничного парка шумно требовала представления, однако Эрин этого не замечала. Мимо них прошел продавец с картонным лотком, полным сахарной ваты, но сладкий запах вызвал у Эрин только тошноту. Он напоминал запах серы с соседнего нефтеперерабатывающего завода. Зато Тимми сразу почувствовал голод.
– Мам, можно мне еще?
– Ты уже съел порцию, пока шла скачка на неоседланном мустанге. – Она наклонилась к самому его уху. – Но если ты потерпишь до конца папиного выступления, я передумаю.
К тому времени когда взлетевшие в воздух ракеты оповестили о начале послеобеденных скачек, нервы Эрин были уже напряжены до предела. Взрывы ракет были такими сильными, что заглушали крики возбужденной публики, ожидавшей десятидневной феерии, известной под названием «Лучший из всех». Конечно, по традиции скачка на быке была самым последним номером, зрителям нравилось это испытание мужской смелости, им очень хотелось острых ощущений. Ведь бык-брахма действительно мог выскочить в толпу.
Эрин хмуро смотрела в программку, приглашавшую ее принять участие в «Живой легенде» – самом крупном в мире родео под открытым небом с числом участников, превышавшим тысячу, и с денежным призом в полмиллиона долларов. Она не переставала удивляться, что в этот первый день состязаний собралось от двенадцати до пятнадцати тысяч зрителей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118