– Я не принимаю никаких решений. Тимми только что вернулся… после каникул и вчера очень напугал меня. Его сломанная рука.
– Ему сегодня лучше? – Кен достал из холодильника пиво, снял пиджак и закатал до локтя рукава рубашки – это был его обычный ежедневный ритуал.
Эрин не оборачивалась. По Кену можно сверять часы, можно быть уверенной, что он никогда никуда не исчезнет; она могла не сомневаться, что он будет здесь изо дня в день. Пусть он не обладал той энергией, что Денни, или способностью вызывать желание одним своим видом. В душе она понимала, что несправедлива по отношению к Кену, но он, казалось, мирился с этим.
– Ему сегодня наложили гипс. – Эрин постаралась изобразить улыбку. – Доктор специально открыл свой кабинет. Тимми заявляет, что гипс уже надоел ему, и придумал, чтобы каждый написал на нем что-нибудь, так что держи наготове ручку. – Ее улыбка стала более естественной. – Но подожди, пока увидишь его.
– Пойду взгляну сейчас же.
Эрин, стоя у стола, продолжала перемешивать салат, а Кен вышел из кухни и пошел по коридору к лестнице, ведущей наверх к комнате Тимми. Он так много отдал им с того самого момента, как Тимми появился на свет, и, кроме Мег, был ее самым лучшим другом, но в тридцать восемь уже пора иметь жену и собственную семью.
Мег уехала в Бозмен и не вернется домой до позднего вечера, она собиралась провести день с друзьями – эту встречу она назвала «одной из их вдовьих прогулок» – и походить по магазинам.
Быстрыми ловкими движениями Эрин расставила на обеденном столе три тарелки, достала из буфета три стакана и еще держала их в руках, когда в подъездной аллее прозвучал автомобильный сигнал.
Таким резким, отрывистым гудком, от которого у Эрин всегда волосы вставали дыбом, сельский почтальон часто сообщал ей о неурочной почте или о больших посылках. Но в воскресенье? С дурным предчувствием она выглянула из окошка.
– Кто там? – крикнул сверху Кен.
– Не представляю. Пойду узнаю, а вы оба оставайтесь смотреть телевизор.
Серый седан последней модели, слегка покачиваясь на неровностях дороги и все еще сигналя, подъезжал к стоянке у черного хода. Что-то случилось с автомобилем Мег? Но эта машина не принадлежала ни одному из ее друзей.
По двору вытягивались длинные тени, словно пальцы мужчины по коже женщины, золотой свет блестел на высокой траве пастбища и мерцал на пестрой шкуре лошади. У Эрин похолодело внутри, а когда она увидела, как лошадь подняла уши, все прояснилось.
Эрин вдруг ощутила, что у нее открылся рот и округлились глаза, а в мозгу пронеслись слова любимой песни Мег.
Но ты вернешься, когда летняя трава начнет желтеть.. .
Хлопнула дверца автомобиля.
– Привет, Кемосабе.
Эрин услышала знакомые шаги, знакомый грудной голос.
Он не постучал, и прежде чем она сдвинулась с места, наружная дверь закрылась, и он влетел в комнату как летний шторм, неся с собой аромат трав и запах автомобильного выхлопа. Эрин, застыв, стояла у раковины, она частенько рисовала себе сцену его возвращения, но никогда не представляла, что это произойдет именно так.
В первые годы она с тоской мечтала, чтобы он вернулся, потом, когда семейная жизнь закончилась, она думала об этом со страхом.
Он не улыбнулся и даже не сказал «здравствуй», а, со стуком захлопнув дверь, прислонился к дверному косяку и скрестил руки, так что ткань рубашки натянулась на его широких плечах и бицепсах. Эрин взглянула на него, и ее сердце громко застучало от его пристального взгляда. Она тоже внимательно посмотрела на него и улыбнулась бы, если бы у нее не застыли губы. Тимми всегда говорил, что его отец однажды вернется домой в ковбойской соломенной шляпе, в ковбойских кожаных штанах и сапогах, но Денни подпирал дверной косяк в простой белой тенниске, вылинявших джинсах и кроссовках, то есть в том же наряде, в котором он всегда путешествовал. Денни снял бейсбольную – или, правильнее сказать, футбольную? – кепку, на эмблеме которой было написано «Денвер бронкс», обнажив взъерошенные темные волосы, давно нуждавшиеся в стрижке; его светло-карие глаза были воспаленными, а рот, всегда чувственный и мягкий, – суровым и жестким. Пальцы Эрин судорожно сжались. У нее возникло ощущение, что она перебирается через бездонную солнечную пропасть, и внутри что-то оборвалось.
– Я приехал навестить своего сына, – произнес наконец он.
Боясь разбить стаканы, Эрин поставила их на стол, сверху до нее доносилось бормотание телевизора и приглушенный голос Кена – гарантия ее безопасности, и она решилась бросить еще один взгляд на Денни.
В его глазах не было ни угрозы, ни насмешки, он стоял чуть сгорбившись и скрестив руки, словно защищая свою талию, а белая хирургическая повязка, казалось, была предназначена для того, чтобы соединить воедино его локоть и предплечье, его лицо… Боже милостивый, его красивое лицо…
– Что с тобой произошло? – Можно подумать, она не догадывалась.
– На меня не стоит обращать внимания. Ради Бога, скажи, что случилось с Тимми?
От его тона у Эрин перевернулось сердце, наполовину от гнева, наполовину от горя.
– Ты же знаешь, – ответила она, – иначе тебя здесь, конечно же, не было бы.
– Не нужно нападать на меня, Эрин. – Он отошел от двери и направился к ней, явно с осторожностью наступая на одну ногу.
– С ним все чудесно. – Она отступила на шаг. – Тебе незачем было проделывать такой долгий путь от Юты. Пропустить скачку и потерять эти драгоценные призовые деньги.
– Черт побери, он ведь и мой сын, – заметил Денни, продолжая приближаться.
Эрин молча приподняла бровь. Ей хотелось, чтобы между ними оказался стол, но она двигалась недостаточно проворно, хотя ей следовало бы понять, что если Денни все еще способен удержаться на разъяренном быке в течение восьми секунд, он обыграет ее, как всегда обыгрывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118