Но министерство внутренних дел стало на сторону окружников и утвердило выборы. Тогда раздорники, не желая упускать из своих рук капиталы Рогожского кладбища, единственный имевшийся у них источник денег, предложили окружникам примирение на условиях 1865 г. Но на этот раз ок­ружники не согласились заводить вновь прежнюю кани­тель и отказались наотрез. Раздорники были вытеснены с последних позиций, занимавшихся ими в Москве. За ними остались Гуслицы, Клинцы и некоторые приволж­ские и приднепровские округа, приблизительно около трети всей поповщинской территории, с тремя епископами из десяти.
Когда иссяк золотой ключ, находившийся в распоря­жении у раздорников, Кириллу не было никакого смысла иметь с ними дело. Злой гений раздора, переходивший бессчетное число раз то на одну, то на другую сторону, он закончил свою скандальную карьеру окружником. В 1869 г. он разорвал все связи с раздорниками, а в 1870 г. выпустил грамоту, в которой предал противоокружников анафеме. Окружникам эта грамота была совершенно не нужна, как не нужен уже был и сам Кирилл. Но они ока­зывали ему знаки внешнего почтения вплоть до его смер­ти, последовавшей в 1873 г. Этим моментом воспользова­лись московские руководители старообрядчества, чтобы покончить наконец все счеты с Белой Криницей. Они за­ставили преемника Кирилла, Афанасия, отречься от вся­ких прав на старообрядческую церковь в России. Таким образом, призрак белокриницкого папы, столь ненавист­ный московским старообрядцам и столь долго их мучив­ший, отошел в область преданий. Епископы, не имевшие более возможности находить вовне опору против влияния мирян, стали послушным орудием в руках светских за­правил поповщины. Желаемая цель была наконец до­стигнута.
Однако она была достигнута дорогою ценою. Вопрос об «Окружном послании» вскрыл наличность в поповщи­не двух противоположных течений соответственно ее двойственному социальному составу. Поповщинские вер­хи, крупная буржуазия не могли по самому существу сво­ему признать государство и синодскую церковь орудиями антихриста. Но вполне было очевидно, что для рабочих и крестьянства различие между старообрядчеством и си­нодской церковью было глубже, чем только различие в обрядах. Буржуазия боролась с правительством для то­го, чтобы сделать его своим орудием, рабочие и крестьяне боролись с государством потому, что оно порабощало их, защищая власть помещика и права фабриканта, и хотели его свергнуть. Отсюда между идеологией официальной церкви и идеологией массовика-раскольника должна бы­ла вырасти непроходимая пропасть. Внутреннее единение не могло быть крепко и между поповщинской массой и поповщинскими верхами. Как только обнаружилась разни­ца целей борьбы буржуазии и борьбы трудящихся с кре­постническим государством, разделение сейчас же прои­зошло и вновь спаять разделившиеся части было трудно. Уступка, которую делали окружники, предлагая предать забвению «Окружное послание», сейчас же вызвала со стороны противников ядовитый вопрос: почему вы это предлагаете? Что вы в нем нашли несправедливого? - спрашивали раздорники. Худого в нем ничего не нахо­дим, отвечали окружники, но оно препятствует церков­ному миру и единению. На это раздорники резонно отве­чали, что если в нем нет ничего противного постановлени­ям святых отцов, то для чего же его уничтожать, а если есть в нем какая-либо погрешность, то надо не только уничтожить его, но и принести чистосердечное покаяние, что и было бы весьма полезно и для всей церкви, и для всех православных христиан. И начиналась бесконечная полемика, после которой обе стороны уходили с сознани­ем, что пропасть не только не уменьшилась, но еще более расширилась. Окружники могли отказаться только от признания официального значения послания, но не от его доктрины; раздорники находили, что если уничтожается послание, то этим ниспровергается и все содержащееся в нем учение.
Между тем с падением крепостного права обстоятель­ства для старообрядчества складывались необыкновенно благоприятно. Ранее крестьянство не всегда осмелива­лось уходить в раскол, так как за православным священ­ником стоял барин. Но уже одна эта связь, помимо вымогательств сельского духовенства, отталкивала кре­стьянство от синодского православия. Реформа 1861 г. ра­зорвала формальную связь между крестьянином и поме­щиком и развязала крестьянству руки. Долго искусствен­но сдерживаемый поток покатился с неудержимой силой, приводя в ужас наблюдателей раскола. По официальной статистике, в середине 60-х годов в Симбирской губер­нии обратилось в раскол разом более 25 000 человек; в 1867 г. перешла в раскол половина жителей города Петровска Саратовской губернии - всего около 5000 чело­век, в том же году перешли в раскол 3000 человек из жи­телей села Богородского Горбатовского уезда Нижего­родской губернии. Целыми тысячами переходили в рас­кол крестьяне Тверской губернии (1865 г.). В 70-х годах поголовно перешло в раскол село Кряжим Вольского уез­да Саратовской губернии (1600 человек); жители дере­вень Губинская и Язвиши Покровского уезда Владимир­ской губернии также приняли попов от белокриницкой иерархии. В 1879 г. пожелали перейти в раскол 8000 че­ловек из Пермской и Оренбургской губерний не только православных, но и язычников и магометан. В Суздаль­ском уезде Владимирской губернии, в Верейском уезде Московской губернии, в Нижегородском уезде начиная с 60-х годов раскол растет настолько быстро, что все насе­ление к концу 70-х годов делится почти поровну между православием и расколом. Такие же известия сообщались в 60-х и 70-х годах из Костромской губернии, где отдель­ные села, до 1861 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174