С этой кучерявой мымрой? – Элен тихонько рассмеялась. – Не думаю, что с ней будут какие-то проблемы. Лучше расскажите мне о Ларе. Соседские парни сказали мне, что она – лесбиянка. Интересно, на что похож секс с девушкой, – произнесла она мечтательным тоном, но лишь потому, что хотела вызвать фурор своим свободомыслием. – Чем же они занимаются в постели?!
– Спроси у Мэгги, – снова порекомендовала Эмили.
– Ха-ха-ха! – заржала Элен, а потом резко остановилась, будто врезалась в гранитную стену. Ее лицо стало бледным, все краски исчезли. – Я тебе не верю.
Я снова пожала плечами.
– Как хочешь.
Вся эта ситуация меня забавляла.
– Когда?
– На прошлой неделе.
– Я тебе не верю. Я спрошу у Лары.
– Валяй, – спокойно сказала я.
Следующий час Элен разглядывала меня, как будто видела в первый раз. Она качала головой и едва слышно бормотала:
– Господи, госпо-о-оди.
Остановилась сестрица, только когда Эмили взглянула на часы и воскликнула:
– Кстати о ваших родителях! Они там уже почти полтора часа. Не пора ли их спасать?
– Да, давайте.
Мы вышли из дома и с улицы посмотрели через стеклянную входную дверь в гостиную Майка и Шармэн. Мама величественно восседала на стуле, а остальные скучковались у ее ног. Она что-то рассказывала и улыбалась. Папа неестественно неподвижно стоял, опершись на диван, в своем ортопедическом воротнике. Он тоже улыбался.
Я постучала в стекло. Какой-то тощий бородатый тип подошел к двери и прижал палец к губам:
– Это история про знаменитого Симуса. Про то, как он добился любви дочери врача.
Мы с Эмили, Анной и Элен обменялись озадаченными взглядами. Потом прошли за бородачом и заняли место на полу. И тут я забеспокоилась. У мамы был сильный ирландский акцент, я такого даже и не слышала ни у кого. А количество столь любимых ирландцами слов «охохошеньки» и «ойойошеньки» опасно зашкаливало.
– Охохошеньки, да этот Симус был мастер на все руки. Мог трактор перевернуть, и деньжата у него водились, а как он танцевал! Ойойошеньки, да это был самый лучший танцор, какого вы только знали. Он даже на блюдце смог бы станцевать!
Я была в ужасе, что она выставляет себя посмешищем. Но я посмотрела на лица собравшихся, и промелькнула мысль: да они же ловят каждое ее слово, как завороженные! Все наклонились вперед, словно мама была магнитом, а они – железными опилками. Можно было услышать, как муха пролетает, такая стояла тишина.
– Он умел просто танцевать под джаз, как обычно, вести партнершу по одной линии. А мог раскрутить ее на восемь оборотов. А какие у него были мозги, охохошеньки, просто супермозг! Он столько книжек перелопатил…
– Перелопатил книжки? – прошептала Эмили. – О чем это она?
– Тихо! – свирепо шикнула на нее девица, которая могла бы быть моделью для рекламы батиков.
– … Он разбил сердца всех женщин Ирландии. Все матери в городе не спускали с него глаз. – Она профессионально держала слушателей в напряжении. – И не только из-за своих дочек!
Это замечание вызвало смех, которым я поспешила воспользоваться, и жестами показала ей, что пора закругляться. Она поняла. Но выглядела расстроенной.
– Дамы и господа! – прервала она смех. – Дамы и господа! Как вы заметили, пришли мои дочки. Они хотят отвезти меня в клуб «Вайпер-Рум».
Тут же несколько человек начали сердито протестовать.
– Так что мне пора покинуть досточтимую публику.
– Досточтимую публику? – спросила Элен. – Где она этого набралась.
– Неужели нельзя подождать пять минуток? – злобно спросил здоровяк с конским хвостом, повернувшись к нам. – Нам хочется услышать конец истории!
– Да! – воскликнул кто-то еще. – Пусть Джонни Депп подождет!
Ну и что нам оставалось делать?
– Хорошо, – сказала я. – Не имеет значения.
– Ойойошеньки! – застеснялась мама. – Я и не знала, что вам так понравилось. Ну, если вы настаиваете…
– Мы настаиваем! – взорвалась комната. Кто-то из ее поклонников в первом ряду нежно дотронулся до нее и попросил:
– Продолжайте, мама Уолш!
И мама Уолш продолжила и рассказывала свои байки еще весьма продолжительное время. Когда слушатели наконец отпустили ее, то чуть ли не на руках вынесли на улицу. И папу тоже. К несчастью, все слегка усложнилось, когда выяснилось, что ни в какой клуб она не идет. Это была лишь уловка, чтобы вызволить ее оттуда, которую она сама же и одобрила.
– Я хочу в «Вайпер-Рум», – сказала мама голосом капризного ребенка.
– Ты не можешь, ты слишком старая, – отрезала Элен.
– Ты сама сказала, что там вечер для пожилых.
– Это была шутка. Мы сегодня вымотались. Да еще эта смена часовых поясов. Так что мы идем спать.
Мама повернулась к нам с Эмили. На ее лице было написано «и ты, Брут?».
– Мне нужно дописать сценарий, – нервно сказала Эмили. – Надо поспать.
– А я ей помогаю. Всем спокойной ночи, увидимся завтра!
Мы с Эмили помчались домой, заперли за собой дверь, но несмотря на это с улицы еще какое-то время доносился жалобный мамин голос:
– Но я же на каникулах! А с вами никакого веселья.
40
Отпуск должен был пойти нам с Гарвом на пользу, но получилось наоборот. Мы вернулись измученные. Нас терзали сомнения, что все, что мы делали вместе, неправильно. Словно у нас был билет в одну сторону в страну под названием Катастрофа. Чем сильнее мы пытались выпутаться из сложившейся ситуации, тем глубже она нас затягивала.
Когда мы вернулись, атмосфера оставалась натянутой. Пару раз я замечала, что Гарв смотрит на меня, и в его глазах застыло обвинение. Примерно дней через десять после возвращения из «отпуска» у нас была назначена встреча с гинекологом доктором Коллинзом, где мы вновь пытались выяснить причину двух выкидышей подряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136