Вот я и подумал, что основать новую религию – это неплохой карьерный рост.
Я не была так уверена. Все ведь может кончиться на кресте или еще что похуже. Но кто я, чтобы портить ему настроение?
– И во что ты будешь веровать? – поинтересовалась я, открывая входную дверь и впуская Итана в дом. – Или об этом ты еще не думал?
– Разумеется, думал!
И Итан обрисовал в общих чертах главные истины новой религии. Последователи должны были много заниматься с Итаном сексом.
– О, господи, – пробормотала Эмили, крася перед зеркалом губы.
– Вы вскоре будете говорить «О, Итан», – радостно поправил ее Итан.
– Я так не думаю, – возразила Эмили с каменным лицом. – Эти ребята из «Суперкухни» будут тут в пределах часа. Потом можешь идти домой. И для справки, в моем ящике для белья все разложено особым образом. Я узнаю, если кто-то там рылся. Ферштейн?
– Ферштейн. Эй, Мэгги, а у тебя правда свиданка с Ларой сегодня?
– Да.
– Круто. Лесбиянки рулят!
Эмили вздохнула, но ничего не сказала.
В «Империи» нас тепло поприветствовала ассистентка Ларри Мишель.
– Мои поздравления, – сказала она, обнимая нас по очереди. – Сценарий великолепен. Мы, правда, все в восторге.
Дверь в офис Ларри была закрыта, но его было отчетливо слышно. Он орал на кого-то:
– Ну так подай в суд! Подай, черт побери, на меня в суд!
– Ларри разговаривает со своей мамой, – улыбнулась Мишель. – Это ненадолго.
И правда. Короткое прощание, дверь офиса распахнулась, и появился наш энергичный Ларри.
– Мы заключили сделку или сделку заключили мы? – широко улыбнулся он Эмили. – Поздравления, детка.
– Спасибо, что вы купили мой текст, – улыбнулась в ответ Эмили. – И спасибо за цветы.
Ларри махнул рукой – мол, не надо благодарностей.
– Не стоит об этом. Студия всегда посылает цветы. Стандартная процедура.
Ларри обнял нас, и мы втроем вышли на улицу, где сияло солнце.
– Сегодня мы встречаемся с двумя директорами студии. Нужно привлечь их на нашу сторону, если мы хотим, чтобы картина увидела свет. Понятно?
Мы энергично закивали. Очень даже понятно.
В зале заседаний нас встретили двое директоров. Тоненькая, как щепочка, блондинка Максина. И мужик с резко очерченным квадратным подбородком по имени Чендлер. Оба излили на Эмили поток комплиментов, верещали про то, как им понравились «Деньги для красоты» и какое замечательное кино получится. На одну триллионную долю секунды я разволновалась, но тут же одернула себя.
Мы собрались вокруг стола. Ларри достал копию текста. Когда он открывал какие-то из страниц, то видно было, что толстыми красными линиями подчеркнуты целые абзацы, иногда несколько абзацев подряд, а порой линия простиралась и на всю страницу. Я не могу описать свои чувства. Я не писала этот текст и не была к нему привязана, как Эмили, но даже мне стало плохо. Почему-то возникло ощущение, что я навещаю кого-то в тюрьме и вижу на его теле четкие следы побоев.
Мишель раздала остальным ксерокопии «Денег для красоты», и Ларри призвал собравшихся к порядку.
– Хорошо. Давайте попытаемся придать этому тексту нормальный вид. Перво-наперво надо убрать всю эту чушь про пластическую хирургию. Это просто ужасно. Слишком грубо.
– Но, если рассматривать текст целиком, – спокойно объяснила Эмили, – он демонстрирует, что наше общество столь большое значение придает красоте тела, это подчеркивает приоритеты нашей системы ценностей…
– Хорошо, но нам это не нравится. Убери это. Всё!
Я была настолько шокирована, что подбородок у меня затрясся, как вывеска на ветру. Я слышала о киностудиях, которые покупают сценарии, а потом безжалостно их потрошат. Но я всегда думала, что это преувеличение, чтобы вызвать у слушающих сочувствие или смех. Оказывается, никакого преувеличения нет.
Эмили с трудом сглотнула и спросила:
– А какие у них тогда мотивы грабить банк? Ларри наклонился через стол и нараспев произнес:
– Этого я не знаю. Я же не сценарист!
Эмили побледнела.
– Может, слепой девушке нужна операция, чтобы вернуть зрение? – предложил Чендлер.
Ларри щелкнул пальцами:
– Мне нравится!
– Или у неимущих детишек огромная корпорация хочет отнять стадион для бейсбола, чтобы построить там двухквартирные дома, – предложила Максина. – И им нужны деньги, чтобы выкупить участок.
– Да, – задумчиво сказал Ларри. – Могло бы сработать.
– Если не будет пластической хирургии, то придется сменить название, – немного резко сказала Эмили. – «Деньги для красоты» при таком раскладе звучит бессмысленно.
– Да, ты права. Назовем картину «Йок». Эмили еще больше расстроилась, а я пришла в ужас. Я-то надеялась, что Ларри намеревается посвятить этой псине лишь один отрывок, а не дать ей главную роль.
– Если мы назовем фильм «Йок», то не подумают ли зрители, не поняв название на слух, что фильм о йоге? – спросила Максина.
– Они так подумают?
– А помнишь, как было с фильмом «Шоколад»?
– Тогда назовем «Пес Йок», – сказал Ларри.
– Это великолепно, – воскликнул Чендлер. – Просто здорово! Но вы не забыли про борцов за права животных? Они увидят такое название и могут обвинить нас в антигуманном призыве, мол, псу – йок!
– Если только мы не поменяем имя собаке, – сказала Максина.
– Мне нравится имя Йок.
– И мне.
– А может, собаку будут звать Кок?
– «Пес Кок»? Так же ужасно, как «Пес Йок»!
– А может, назовем его Торк?
– У нас, что, кино про наркотики?
Разгорелось жаркое обсуждение. Эмили хранила молчание. Мне было запрещено открывать рот, я бы и без этого не проронила ни слова. Заткнулась бы, испив сильнодействующего коктейля из уныния и скуки.
Ларри объявил, что мы проработаем этот вопрос за обедом, поэтому в двенадцать тридцать в домик принесли определенное количество еды, и красиво (и быстро!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136