– сделала вывод Элен.
– Вы и так все знаете.
Ну, хорошо, не все. Но Любительница Трюфелей не была главной причиной, она была лишь последним ударом по нашему расшатавшемуся союзу.
Элен презрительно закатила глаза.
– Снова как тогда с твоим экзаменом по вождению.
Я должна была знать, что кто-нибудь это припомнит. Но все равно было больно.
Когда мне был двадцать один год, я прошла курс по вождению автомобиля, сдала экзамен и получила права. И только тогда рассказала родным. Но вместо того чтобы порадоваться за меня, они обиделись и не могли понять, почему я так поступила. У них было ощущение, что их обошли вниманием, чего-то недодали, лишили драмы. Короче, они недоумевали, почему я их в это не посвятила.
– Я бы дала тебе медаль с изображением святого Христофора, – возмутилась мама.
– Но она мне не нужна. Я сдала и так.
– Я мог бы поездить с тобой, чтобы ты попрактиковалась на моей машине, – с тоской заметил папа. – Я видел, как Морис Килфитер помогает таким образом своей дочке Анджеле.
– И мы могли бы помахать ручкой из окна автошколы, – заметила Клер.
Именно этого я и хотела избежать. Я хотела сдать экзамен по вождению сама. Не думаю, что это еще кого-то касается. И если уж быть абсолютно честной, я ведь могла и провалиться. А уж тогда бы мне никогда не дали забыть об этом.
Наконец папа подал голос:
– А как на работе?
4
Я боялась, как пройдет моя первая ночь без Гарва (и все последующие тоже, но больше всего меня волновала именно первая). Я была уверена, что не усну, ведь люди в таком бедственном положении мучаются от бессонницы. Но не стоило беспокоиться. Я спала как мертвая. Проснулась в незнакомой кровати в незнакомой комнате. Где я? Сначала это любопытство было даже приятным, но только на мгновение, а потом меня настигла суровая реальность.
Это был самый странный день в моей жизни. На работу идти не надо, так что я в основном проводила время в спальне, стараясь не попадаться на глаза маме. Хотя она красноречиво распространялась на тему того, что все это временно и в скором времени я воссоединяюсь с Гарвом, мой рейтинг в ее глазах упал до рекордно низкой отметки.
Элен со своей стороны относилась ко мне как к члену странствующей труппы цирка уродов и заглянула ко мне, чтобы помучить перед тем, как уйти на работу. Анна тоже пришла, чтобы попытаться меня защитить.
– Господи, ты еще тут, – удивилась Элен, заходя в комнату. – Так ты и впрямь ушла от него? Это неправильно. Мэгги, ты же не совершаешь таких поступков.
Я вспомнила о разговоре, который произошел между мной и сестрами на прошлое Рождество. Мы сидели дома. И не было даже фильма с Харрисоном Фордом, чтобы отвлечься. Поэтому со скуки мы начали фантазировать, кем бы мы были, если бы были не людьми, а едой. Решили, что Клер была бы приправой карри, потому что она слишком вспыльчивая и горячая. Элен сказала, что Рейчел была бы чупой-чупс. Ее слова безмерно порадовали Рейчел:
– Потому что я сладенькая?
– Нет, потому что мне хочется откусить тебе голову.
Анна (как сказала Элен, «тут и думать нечего») была бы овсяными хлопьями. А я оказалась «простой йогурт комнатной температуры».
Ну, ладно. Я признаю, что никогда даже с натяжкой не была чем-то вроде знаменитого шоколада «После восьми» (тонкой и изысканной) или имбирного печенья с орехами (жесткой и интересной). Но не вижу ничего дурного в том, чтобы сравнить меня с пирожным, пропитанным ликером и украшенным сливками (сокровенные глубины). Вместо этого, я оказалась самой скучной вещью в мире, более безвкусного продукта не придумать. Простой йогурт комнатной температуры! Меня это сильно задело. И даже когда Клер сравнила Элен с фруктом-вонючкой дурианом, потому что она противная и ей запрещено въезжать во многие страны, это не смогло поднять мне настроение.
И вот теперь Элен продолжала насмехаться надо мной:
– Ты просто не из тех, кто бросает своих мужей.
– Да уж, простому йогурту комнатной температуры не свойственно разводиться!
– Что? – Элен была сбита с толку.
– Что слышала. Простому йогурту комнатной температуры не свойственно разводиться!
Она бросила на меня странный взгляд, потом пробурчала что-то про подружек невесты, которые мало чем отличаются от Человека-слона, а ей надо что-то с этим сделать, и наконец свалила.
Анна присела на кровать рядом со мной и взяла меня за руки.
– Простой йогурт тоже бывает очень вкусным, – тихо сказала она. – Особенно если заправить его карри и….
Она замолчала надолго, подыскивая слова.
– И полезен при молочнице!
Я чахла в четырех стенах, не понимая, что я тут делаю. Позволила дурацким телепрограммам промыть мне мозги. «Курить крэк – это еще не всё». «Мадам, да у вас зад больше, чем моя машина». Всякий раз, когда кончалась очередная передача, я обнаруживала, что больше не занимаюсь чикагскими проектами, а томлюсь в мещанском домике под Дублином, скрывшись от мира за цветастыми занавесками. И не просто в каком-то домике, а в родительском. Как так получилось, что я опять здесь? Что случилось?
Я чувствовала себя такой неудачницей, что боялась даже выйти на улицу. И думала о Гарве и о той женщине. Много думала. Мне даже пришлось снова воспользоваться ненавистным гормональным кремом и намазать невыносимо зудящую руку. Я мучилась над тем, кто же она. В конце концов, кто?! Сколько это длилось? И, прости Господи, это были серьезные отношения? Вопросы сыпались на меня градом. Я смотрела, как две толстые девицы молотят друг друга, а Джерри Спрингер притворяется, что он в ужасе от этого, но в это самое время другая половина моего мозга рассматривала под лупой события последних нескольких месяцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136