Пришлось расстаться с просторной ка­зенной квартирой и искать новое место.
Вот тут-то и задумался глава семьи о будущем своих сы­новей. Без именитого родства и знатных знакомств каково-то им будет завоевывать положение в обществе?
Правда, Эрасту все в один голос сулят славу скрипача-виртуоза. А он худеет и кашляет и всё чаще жалуется на не­здоровье. Медики выстукивают ему грудь и прописывают всякие снадобья. Но Эраст тает и тает прямо на глазах.
Александр, можно сказать, рожден для музыки. Но кто знает, будет ли ему на этом пути удача? Куда надежнее, Не порывая связи с искусством, начать государственную служ­бу. Когда-нибудь выслужит чины и получит верный кусок хлеба. Так юный Александр Даргомыжский стал чиновни­ком.
Он давно отправился на службу. А родители все еще си­дят в столовой, перебирая домашние дела и заботы.
- Как чувствует себя сегодня Эраст? - спрашивает отец.
- Я заходила к нему ночью несколько раз, - отвечает Марья Борисовна. - Он спал спокойно. Даже кашель мучил его меньше, чем всегда.
А у обоих одна и та же мысль. Неужели у Эраста от­кроется чахотка?
- Я пойду к Эрминии, - говорит Марья Борисовна.
Эрминия - это младшая, недавно появившаяся на свет дочь Даргомыжских. Марья Борисовна ушла к малютке, Сергей Николаевич занялся газетой.
А Александр Даргомыжский, поеживаясь от утреннего морозца, быстро шел по петербургским улицам.
Поздно рассветает зимой в северной столице. Совсем пу­сты улицы. Разве лишь прогромыхает водовоз, развозящий в бочках воду по домам. Еще только первые извозчики тянут­ся на Биржу, да идут к фабрикам и заводам работные люди. Приказчики неторопливо открывают двери лавок. Появляют­ся первые чиновники. А господа и чиновники поважнее по­едут много позже.
Александр Даргомыжский давно на месте. Открыл стол, очинил перо и начал переписывать какую-то бумагу.
Сам он успел свыкнуться со службой. Среди начальников оказались большие любители музыки. Когда между ними распространилась весть о необыкновенном музыкальном да­ровании нового чиновника, они стали наперебой звать его на семейные вечеринки, а по службе охотно давали талантливо­му юноше всевозможные поблажки.
- Так, говорите, не давит на плечи канцелярская лям­ка? - недоверчиво ухмыльнулся в ответ на Сашины рассказы Адриан Трофимович. - Ну, ну, всем бы чиновникам такое везение!
Учитель хотел было еще что-то сказать, но сдержался. К чему рушить молодые надежды? Ведь и сам Адриан Трофи­мович был некогда полон радужных ожиданий. А кончает тем, что ради верного куска хлеба, которого не могла обес­печить ему музыка, он, одинокий, больной, впрягся на старо­сти лет в постылую чиновничью лямку.
Где они, прежние горделивые мечты о карьере артиста, о сочинении музыки? Должно быть, глубоко схоронены они в ящиках служебного стола. Хоть бы для преподавания му­зыки выкраивать время, но и для этого уже не хватает сил. Вот и с Александром Дар­гомыжским, самым даровитым из воспитанников, пришел час расставания.
Сегодня Адриан Трофимо­вич дает свой последний урок. В сердце старого учителя ше­вельнулось ревнивое чувство: в чьи-то руки попадет его уче­ник, в которого вложено столь­ко труда, упорства и... любви. Да, именно любви, хотя сам учитель, со свойственным ему упрямством, наверняка стал бы ее отрицать.
Саша играет одну пьесу за другой. Но все на свете кончается. Вот-вот кончится и по­следний урок. Наступило долгое молчание.
- Ну, я пойду, - глухо промолвил Адриан Трофимович.
- Спасибо за все, что вы сделали для меня, - сказал Саша, - я многим вам обязан и, - тихо закончил он преры­вающимся от волнения голосом, - я никогда вас не забуду...
- Благодарствую, ежели так... Да не во мне дело. А ко­ли музыка вас избрала - служите ей с честью на радость людям. Ради искусства все должны претерпеть и ни каким соблазнам не поддаваться. Много у музыки званых, да мало избранных. А вам среди них быть!..
- Никогда еще не был так многоречив старый наставник. Саша проводил его до прихожей. Двери за Адрианом Трофи­мовичем закрылись.
- О новом музыкальном учителе для сына вновь позаботил­ся Сергей Николаевич. Он навел справки у многих сведущих людей и однажды сказал Саше:
- А что, если мы обратимся к господину Шоберлехнеру?
- Как? К самому Шоберлехнеру?!
Саша не раз слышал этого выдающегося пианиста и ком­позитора, известного почти во всех странах Европы. На его концерты в Петербурге и в Москве билеты раскупают нарас­хват. Об этих концертах пишут в газетах.
Но учиться у самого Франца Шоберлехнера - такое в го­лову Саше никогда бы не пришло!
- Однако же, - продолжал Сергей Николаевич, - пред­ставь: этот знатный артист, оказывается, находит время для уроков. Разумеется, если ученик достоин такого учителя.
Сергей Николаевич умолчал о том, что прославленный виртуоз ценит свои уроки на вес золота. Но, как ни трудно, Сергей Николаевич найдет необходимые средства для такого важного дела. Устроил он чиновничью карьеру сына. Теперь для музыки ничего не пожалеет. На ближайшие дни была назначена встреча с новым учителем.
Знаменитый маэстро рассеянно взглянул на смущенного юнца и, не тратя лишнего времени, широким жестом пригла­сил его к роялю. Саша играл, не смея поднять глаз на стро­гого судью.
- У кого вы учились? - спросил Франц Шоберлехнер, проявляя наконец некоторый интерес.
- У Адриана Трофимовича Данилевского, - гордо отве­тил Саша.
Но имя это ничего не сказало приезжему музыканту. По­следовал только новый энергичный жест, приглашавший юно­шу к продолжению игры.
А потом, когда Саша с замиранием сердца ждал решения своей судьбы, маэстро сам подошел к роялю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45