- Оно, пожалуй, верно, - подумав, согласился Харлампий. - Такого чертяку подолом не прикроешь, а тот подкараулить может... Ну и тут оставаться не гоже - наследили вы, как медведи на песке. Он дурак дураком, а по следу найдет... Что ж мне с вами делать, а?
Дед Харлампий раздумывал, что-то взвешивал про себя, даже морщился и покряхтывал при этом и наконец решился.
- Ну ладно, до завтрева я тебя спрячу - ни один леший не сыщет. А завтра поеду в Чугуново, разыщу твоего дядю Федю - пущай сам тут распутывается...
- Какой вы хороший! - восхитилась Юка.
- А я разный бываю, - лукаво сощурился дед, - и в полоску, и в крапочку... Вы б, ребятки, шли домой, а? Скоро темнеть начнет...
- Ой, мы хотим посмотреть!
- А чего тут смотреть? Я кина показывать не буду. Меньше глаз, меньше языков - оно всегда лучше.
Антон перехватил обиженный взгляд Сашка и сказал:
- Они ребята надежные, не трепачи.
- Ну ладно! Только глядите, ребятки, - язык держать за зубами. А то им будет худо, а все мое дело - пропащее...
Харлампий подвел их к только ему одному приметным кустам на самом берегу, подвернул штаны выше колен и полез прямо через кусты в воду. Лез он так осторожно, что ни одна веточка не надломилась. Ветви тотчас сомкнулись за ним, и только чавканье ила, бульканье воды свидетельствовали, что за кустами кто-то есть,
- Ну и комаров здесь!
Юка сердито обшлепывала ладонями свои голые ноги. Антон достал нож, срезал с куста ветку и протянул ей:
- На, обмахивайся...
Шум за кустами затих. Через несколько минут голос деда Харлампия долетел справа. Ребята побежали на зов. Дед по пояс возвышался над прибрежной полосой аира в нескольких десятках метров от того места, где скрылся в кустах.
- Давай, Антон, веди своего чертяку сюда. Тут не топко, не увязнешь... Только поаккуратнее, не ломай лепеха-то!
Антон снял башмаки, подвернул брюки и, стараясь не ломать мягкие зеленые сабли аира, пошел к деду. Бой побрел за ним.
Дед не стоял на камне, как подумал Антон, а сидел в лодке. В сущности, это была не лодка, а большое прямоугольное корыто или ящик, самую малость суженный к тупым обрезам своей кормы и носа. Как видно, изобретатель и строитель диковинной посудины полностью пренебрег и красотой обводов и гидродинамическими качествами. Неуклюжая лохань держалась на воде и с натугой могла даже плыть по ней, но со скоростью не больше, чем у бревна. Харлампий слез в воду, ухватился за борт.
- Ну, вот мой карапь. Хорош? - сказал дед Харлампий. - Подсаживать его али как? - кивнул он на Боя.
- Зачем? Он сам. Только чтобы не опрокинул... - сказал Антон и хлопнул по днищу лохани. - Бой, давай! Барьер!
Бой взметнулся над водой, прыгнул и едва не утопил дедов корабль. Антон поспешно ухватился за борт лохани, и он и Харлампий напрягали все силы, но лодка еще долго ёрзала, угрожающе раскачивалась, едва не черпая воду. Наконец строптивая посудина успокоилась; Антон, а потом дед осторожно влезли в нее. Лодка глубоко осела, но осталась на плаву - до поверхности воды было пальца два.
- Ничего, - беззаботно сказал дед, - полегоньку доберемся, а скоростя из нее все одно не выколотишь...
Веслом, подозрительно смахивающим на лопату, какой деревенские бабы когда-то сажали хлебы в печь, Харлампий начал отгребать от берега. Антон оглянулся. Сашко и Юка махали ему руками. За ними виднелся пригорок, где в кустах под растрепанной дуплистой ветлой он собирался провести эту ночь. Антон помахал ребятам и повернулся к деду.
- Ты, гляди, не шибко ворочайся, а то, коли опрокинемся, будет нам вечная память без надгробного рыдания... Тут ни плавать, ни идти.
Антон посмотрел за борт. Со дна поднимались воздушные пузыри, в воде виднелись корневища, путаница каких-то ветвей, побегов. Озеро зарастало. Там и сям возвышались над водой мохнатые кочки, появлялись островки камыша, обугленными шишками помахивал рогоз, а кое-где уже кучились прутья тальника, пряча от солнца алюминиевую изнанку своих острых листьев.
- Откуда у вас тут лодка? - спросил Антон.
- Это мне один леший по знакомству построил. Вот когда у него выходной, мы с ним и прохлаждаемся, по озеру раскатываем, - отшутился дед Харлампий. Распространяться на эту тему он явно не желал.
Дед Харлампий был завзятым рыболовом. В двадцатых годах он вместе с другими лавливал последышей-карпов в Ганыкиной гребле. После эпидемии краснухи, когда все до одного карпы передохли, остался только Сокол. В отличие от других Соколовские рыболовы никогда не врали и не создавали легенд о своих уловах: рыбешка водилась там мелкая, пустяковая - плотичка, пескари, щурята. Однако ее становилось все меньше, а года четыре назад рыба исчезла окончательно. Как ни мал был чугуновский заводишко, как ни плохо работал, - воду он отравлял исправно. Дед затосковал. Никакие ухищрения, ни привада и прикормка не помогали - рыбы не было. И тогда дед Харлампий начал раздумывать о Ганыкиной гребле. Озеро зарастало, рыба в нем перевелась, но вода оставалась чистой, без отравы. После эпидемии краснухи прошло почти тридцать лет. А ну как заразы там никакой уже нет и, если пустить рыбу, приживется? В лесничестве, где он тогда еще работал, от предложения его отмахнулись - денег нет, не по профилю и вообще ни к чему. Но дед был упрям, настырен. В конце концов спрос не бьет в нос. Попробовать можно. Только потихоньку, чтобы никто не знал, - в случае незадачи хоть смеху не будет. Лучше всего разводить карпа: и плодовит, и растет быстро, как свинья. Однако с карпом уже пробовали, провалились. Пробовали дуром, наобум, без научного подхода. Ну и сейчас никакого научного подхода в одиночку, без денег не сделаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59