Юка подобрала весло, попробовала грести сама. Лодка продолжала вертеться, но все же начала продвигаться и вперед. Шла она не носом, как полагается, а боком и в таком темпе, что Сашко фыркнул:
- Вторая космическая скорость!
К счастью, у ребят не было часов, поэтому они не могли следить течение времени, что больше всего и раздражает спешащего человека. О том, что времени прошло немало, дали знать желудки: ноющей пустотой они напомнили о себе.
Наконец несуразный бокоплав причалил к острову. Ребята подтянули лодку, чтобы она не уплыла, и, продираясь через кусты, побежали к купе деревьев, стоящей на взгорке.
- Антон! Бой! - негромко позвала Юка.
В ответ раздался тяжелый топот, навстречу им вылетел хакающий Бой. Молотя хвостом кусты, он лизнул Юку в лицо и помчался обратно.
Антон собрался завтракать - раскладывал на мешковине припасы, присланные теткой Катрей.
- Вот молодцы! - сказал он, улыбаясь. - Я так и знал, что вы приедете.
- Ну как тебе тут? - спросила Юка, не отводя взгляда от еды.
- Полный порядок! Спал во дворце имени деда Харлампия. Прима-люкс!
Юка немедленно залезла в крохотный шалашик из веток тальника, полежала на шумящей жухлой листве.
- Мне бы здесь пожить! - завистливо вздохнула она, вылезая. - А что? Попрошу дедушку, он меня возьмет с собой, и все... Только еды надо взять побольше...
- Ну, еды и сейчас хватит. Давайте, ребята, подрубаем.
- Что ты, что ты! - неискренним голосом сказала Юка. - Тебе самому мало.
- Да ну, вон здесь сколько! На-авались! - скомандовал Антон и показал пример, как надо наваливаться.
- Мы самую-самую чуточку, - сказала Юка, - а то почему-то ужасно есть хочется, - и, покончив с нравственными борениями, принялась за еду.
Сашко ни с чем не боролся и без всяких объяснений начал "рубать".
- Чего это ты рваная? Подрались, что ли? - заметил наконец Антон разорванное плечо Юкиного платья.
Юка покраснела и собрала в кулак лохмотья:
- Упала... Булавку бы. Или хотя бы веревочку...
Булавки не оказалось, обрывок шпагата нашелся в одном из карманов рюкзака. Антон обвязал шпагатом собранные в пучок лохмотья. Подол платья слева вздернулся, зато плечо было немного прикрыто.
- Шик, блеск, красота! Тра-та-та, тра-та-та! - насмешливо сказал Сашко.
Юка отмахнулась от него.
- Ты ее видел?
- Кого?
- Как, ты даже не знаешь? Тут же живая дикая коза!
- Нет тут никакой козы.
- Есть, - сказал Сашко, - дед говорил... и вот, - показал он на засохшие козьи орешки.
- Пойдем поищем. Мы хоть издали посмотрим, немножечко...
- Нельзя, - сказал Сашко, - собака может загрызть, если найдет.
- Нет, я не дам, - сказал Антон. - Сейчас...
Он отстегнул ремни рюкзака, связал их и петлей надел на шею Бою. Получилось что-то вроде ошейника и очень короткого поводка.
- Пошли. Рядом, Бой!
Бой посмотрел на него, вильнул хвостом, и они двинулись. Иногда, чуя след, он утыкался носом в землю и устремлялся вперед, тогда все трое вцеплялись в него и придерживали. Остров густо зарос кустарником. Они запыхались, исцарапались, но так козы и не увидели.
- Хватит! - сказал Сашко. - Не будет дела. Мы шумим, как на свадьбе, она слышит и убегает. Что она, дурная, что ли, чтобы к нам идти? И домой пора, вон уже солнце где...
Солнце стояло в зените. Как ни обидно было Юке уезжать, не повидав дикую козу, уезжать пришлось.
- Наверное, дедушка уже разыскал Федора Михайловича, - сказала Юка Антону, садясь в лодку, - и они едут домой. Знаешь, я сейчас пойду переоденусь и побегу в лесничество, буду там ждать. И вместе с ним приду... А ты, Сашко, приходи сюда к озеру и жди здесь.
Сашко и Юка переправились обратно, забросали лодку камышом и пошли в село.
Митька проснулся поздно. После вчерашнего башка трещала, во рту было так скверно, будто он наелся мыла. Он окунул голову в ведро с холодной водой. От этого сделалось немного легче, но ненадолго. Следовало опохмелиться, что он и сделал, не обращая внимания на причитания матери. После опохмела голова стала болеть меньше, настроение улучшилось.
- Брось, мать, не гуди, - почти благодушно сказал он, - теперь дела пойдут на поправку - нашел заручку. Поняла, нет? Только бы не упустить. Ну, я своего не упущу!.. Собери поесть, ну и еще чекушку прихвати...
По всему получалось, что дела его действительно могли теперь поправиться. Начальничек тот может пригодиться. Собаку он и сам хотел пристрелить, но раньше могли выйти какие-то осложнения, а теперь будет полный порядок. А если начальничку этим делом угодить, может, удастся зацепиться в Чугунове. Главное - зацепиться, потом он сам сориентируется, не впервой... А пока под это дело можно ружье пару деньков подержать, голова теперь ничего не скажет. Может, что и на мушку подвернется...
Плотно позавтракав, загнав в оба ствола патроны с жаканами, Митька далеко за полдень пошел в лесничество. На дверях хаты деда Харлампия висел замок. Митька обошел всю усадьбу, долго заглядывал в окна, прислушивался, но, кроме хрюканья кабана в хлеву, ничего не услышал.
"Ладно, придут, никуда не денутся, - сказал он сам себе. - Может, пока попробовать?"
"Пробовать" вблизи лесничества было опасно - могли услышать и застукать на горячем, как тогда... Больше всего для "пробы" подходили берега Ганыкиной гребли, где никто не бывал и где он в свое время немало пострелял и уток и зайцев.
Вода слепила глаза стеклянным блеском, над лесом висел зной. Зной заставил замолчать и притаиться даже птичью мелочь, которая суетится и свиристит целый день. Митька Казенный старался ступать осторожно, без шума. Он давно, очень давно здесь не был и с трудом узнавал хорошо знакомые прежде места.
Проходя мимо большой купы кустов, Митька заметил висящий на сучке клочок голубой тряпки, свеженадломленные ветки, оборванную листву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59