Себялюбец!
Тетя Сима готова была расплакаться. Федор Михайлович огорчился и взъерошил волосы на голове.
- Ну, а мне вы этого эгоиста не доверите? Уверяю вас, я не толкну его на путь порока. Я, как вы знаете, не курю, правда, пью, но мало и редко. Могу перейти на нарзан. На это время. А?
- Как я могу взвалить на вас такую обузу?
- Пустяки! Я давно ощущаю в себе кровожадного тирана и деспота. Мечтаю кого-нибудь угнетать, тащить и не пущать. Держать в ежовых рукавицах и вообще показывать кузькину... - Федор Михайлович поперхнулся. - Словом, положитесь на меня, и вы получите себялюбца шелковым...
Антон улыбался во весь рот, надежды развернули перед ним радужные павлиньи хвосты. Остаться с дядей Федей и Боем - что может быть лучше? Мировецкая мужская компания!
- Важно одно: когда у вас путевка?
- С девятого июля.
Федор Михайлович в отчаянии развел руками:
- Рок! Я думал, август-сентябрь. Бархатный сезон, виноград и прочие радости знойного юга... Ничего не получится! Сам уезжаю пятого в Семигорское лесничество. Я даже рассчитывал Боя оставить на попечение Антона...
- Ну и что? - загорелся Антон. - Ну и поезжайте! Думаете, не справлюсь? Еще как!
- Это, братец, была бы у тебя слишком райская жизнь. Не выйдет. Я за свободу личности, но при условии, что эта личность обзавелась тормозами. У тебя их пока нет...
- Что ж, - горестно вздохнула тетя Сима. - Так и будет. Завтра откажусь от путевки. Еще от одной мечты.
- От мечты отказываться нельзя. Она окрыляет и возвышает... Как на этот счет высказывались великие? - Антон осклабился, но Федор Михайлович свирепо покосился на него, и он присмирел. - Надо что-то придумать... Стоп, стоп, стоп! У меня мелькнула мысль. Не ручаюсь за гениальность, но, кажется, она близка... Что, если сделать так: вы - на юг, а мы втроем - на запад?
- Куда на запад?
- В лесничество. Думаете, ему будет плохо? Соблазнов - никаких. Лес, река. Воздуха - тыщи пудов. Чистейшего. Здоровей. Богатырей. Как идейка?
У Антона перехватило дыхание.
- Право, не знаю... - сказала тетя Сима. - Конечно, хорошо, если мальчик побудет на лоне природы...
- Вот именно. Зачем ему торчать здесь? Хоть и окраина, а все-таки город. Миазмы и маразмы, газы и заразы.
- Да, да, я понимаю... Но это ведь даже не село, насколько я понимаю, а лес. Там всякие животные...
- За последние сто лет львов, тигров, ягуаров и леопардов там не замечено. Волков истребили. Самые хищные животные, с какими он может встретиться, - козел или корова, но для этого ему придется специально идти в село, до которого три километра.
- А река?
- Река отличная. Скалы, заводи, плесы.
- Но он может... утонуть...
- Это я-то? - возмутился Антон.
- Утонуть там можно только, если привязать себе камень на шею, чего, я полагаю, он не сделает. Потом он будет со мной и Боем. Кое на что гожусь я, а Бой - он же водолаз, его основная профессия и призвание - спасать тонущих... Он давно мечтает кого-нибудь спасти. Решайте! Мы - в лес, а вы ныряйте в свою стихию.
- Нырять мне, к сожалению, не придется. Не умею плавать.
- Раз плюнуть.
- Плюнуть?
- Простите, Серафима Павловна, я хотел сказать, что это проще пареной репы - научиться.
- Боюсь, не в моем возрасте.
- Морям все возрасты покорны, - так ведь сказал поэт?
- Умоляю вас! Не выношу, когда уродуют прекрасные строки...
- Больше не буду! Так как, заметано?
Тетя Сима решительно отказывалась и соглашалась, раздумывала и колебалась. Наконец мечта всей жизни, объединенные усилия Антона и Федора Михайловича, неопровержимые доводы и заверения победили. Тетя Сима сдалась, но при условии, что она вызовет по междугородному телефону брата и только с его согласия отпустит Антона.
- Боже мой, боже мой! - сказала тетя Сима, когда Федор Михайлович повел Боя гулять. - Мне просто не верится, что на самом деле сбудется мечта стольких лет... Какой отзывчивый, хороший человек Федор Михайлович!
- Законный парень. Железо!
- Какое железо? При чем тут железо?
- Ну... так говорят.
- Кто "говорят"? Это же дикая бессмыслица!.. И он для тебя не "парень", а дядя Федя... Он очень хороший человек, но его манера выражаться... У тебя и так ужасный жаргон. А если ты еще от него наберешься?..
2
Антона качало и заносило. Он не знал, куда себя девать и что делать. Время остановилось, хотя часы шли. И на руке у дяди Феди, и допотопные на цепочке у тети Симы, и тумбовые в столовой, где спал Антон, и настольные в комнате папы, и электрические на углу возле универмага. Часы шли, тикали, стучали, били. Утро сменяло ночь, ночь гасила день, но время стояло. Оно окаменело. Отъезд не приближался, а отдалялся, потому что каждый час был длиннее предыдущего, дню не было конца, оранжевый блин солнца намертво прикипал к эмалевой сковородке неба, день вырастал, вспухал, растягивался в год, а неделя уходила в космическую бесконечность, где не было ни пределов, ни сроков.
Антон маялся, изнывал и томился. Иногда вдруг его пронзало опасение, что поездка не состоится, - он ужасался, впадал в отчаяние, но оно тут же таяло. У него болели скулы от улыбки, растянувшей лицо. Он мог и думать и говорить только об одном. Даже головокружительный, победоносный бег киевского "Динамо" к золотым чемпионским медалям не трогал его; фантастические голы Лобановского и Базилевича оставляли равнодушным. Он прожужжал уши тете Симе и смертельно надоел соседским ребятам. Блаженно улыбаясь, Антон снова и снова говорил им:
- А знаете, ребята...
- Знаем, - отвечали они. - Ты, Бой и дядя Федя... Вчера сообщали по телевизору. Завтра передадут по радио. И скоро с вертолетов будут сбрасывать листовки. Поехали лучше купаться, чокнутый...
Антон не обижался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59