Люк выпрямился и широко улыбнулся:
— Конечно. Без проблем. Хотя это уже делали.
— Все когда-то уже делали, — сказал Мюррей. — Меня интересуют некоторые специальные фотоэффекты: раннее утро, взлет на рассвете и сброс как можно дальше к северу. Сброс на самой большой высоте.
Улыбка американца испарилась, и он слегка нахмурился:
— Это очень высоко и очень далеко на севере. Начало на высоте девять тысяч футов, и это очень близко к территории чикомов.
— Вы туда летаете — я хочу это увидеть.
— Вы никогда не видели сброс риса?
— Нет. Поэтому я к вам и обращаюсь.
— Насколько я могу судить, там в горах, на севере, довольно рискованно. Особенно если испортится погода. А в горах — высоко или низко — это одно и то же. Мы производим простенький сброс риса всего в сорока минутах отсюда, за Сиангкхуанг. Если начнется шторм, вы и там немало развлечетесь.
— Не подходит, — сказал Мюррей. — Я наразвлекался в этой жизни. Старею. Хочу увидеть настоящий сброс как можно севернее, насколько вы сможете выбить мне пропуск, и взлет как можно раньше утром.
Люк Уилльямс с сомнением кивнул головой:
— Посмотрим, что я могу сделать. Может, понадобится личный отказ от ответственности, а это требует времени.
— Почему? Я подписал кучу таких бумаг и в ситуациях почище этой. Если только, конечно, вы не хотите сказать, что процент потерь в ваших вылетах на север слишком высок...
— О нет, не поймите меня неправильно, это всего лишь формальность. Вы знаете, какие эти штатские! Мы здесь не имеем дел с военными.
— Я подпишу все, что вы мне дадите, — сказал Мюррей.
— Есть семья: жена, дети? — молодой человек говорил так, будто был лично заинтересован.
Мюррей покачал головой:
— Никого, о ком бы вам пришлось волноваться, если со мной что-нибудь случится. Вам, или «Эйр Америка», или кому-либо другому. Со мной это будет как с камнем, брошенным в океан.
Американец стоял и вертел в руке бокал, в котором был охлажденный чай.
— Если появятся какие-то сложности, — наконец сказал он, — думаю, я смогу все уладить через полковника Бучбиндера. В этих полетах последнее слово за ним.
Мюррей одарил его быстрой, успокаивающей улыбкой:
— Спасибо, Люк. Но попробуйте сделать все без полковника. Конечно, я хочу, чтобы это было официально, но не слишком официально. Мне бы не хотелось вдруг начать делать информационные бюллетени для авиа США; «Руки, протянутые через океан» и прочая чушь.
— Я вас прекрасно понимаю, — с неподдельной искренностью сказал Люк. — Думаю, я смогу все устроить на нужном уровне. Вы наверняка остановились в «Фрэндс Бауди Хаус»?
— Естественно, — они понимающе улыбнулись друг другу. — Когда, как вы считаете, вам все станет известно?
— Если все пройдет — к завтрашнему полудню.
— Тогда просто позвоните в бар и оставьте сообщение, — Мюррей, чуть поколебавшись, взял бокал с подноса, с которым официант вновь обходил гостей. — Кстати, Люк, вы знаете некоего Джорджа Финлейсона?
— Вы имеете в виду Бензозаправку?
— Кого?
— Так его здесь называют: вечно с бокалом в руке, и никто никогда не видел его пьяным. Он британец. У этого человека лучшая в мире работа.
— Он работает на IMF, Международный валютный фонд ООН, не так ли?
Люк рассмеялся:
— Ну, от IMF он получает жалованье, если вы это имеете в виду. В действительности он работает на FARC (Контроль иностранных вспомогательных резервных фондов). Это одна из сумасшедших компаний по поддержанию лаотянской экономики. Их поддерживает IMF, основные фонды поступают из США, Британии, Франции и Японии. Идея состоит в том, чтобы стабилизировать кип, скупая его по свободному валютному курсу пятьсот к доллару.
— А чем именно занимается Финлейсон?
— Финлейсон буквально — FARC. Единственный работник плюс очень аппетитная молодая вьетнамочка, которая, как предполагается, работает на телексе. Раз в неделю из Национального банка Лаоса им сообщают, сколько кипов сброшено в подпол: обычно где-то около 10 — 15 миллионов — и Бензозаправка отправляет телекс человеку IMF в Бангкоке, который организует возмещение дефицита в твердой валюте. После этого Бензозаправке остается лишь подъехать к банку на Фангум-стрит — это такая маленькая вилла — две комнаты и подвал, — забрать мешки с деньгами, отвезти их домой и сжечь в специальном мусоросжигателе, который мы установили у него в саду.
— Честно сказать, — добавил Люк, — когда FARC начали операцию, они топили деньги в Меконге, а рыбаки вылавливали их ниже по реке у Тхакхека. Это называлось «держать кип на плаву». Такое может быть только в Лаосе.
— Как получилось, что такую работу дали англичанину? (Все, что Мюррей знал о прошлом Финлейсона, это то, что тот был банкиром в Гонконге.)
— Я слышал, он получил ее через рекламу в лондонской «Таймс». Во всяком случае, он подыскал себе неплохую работенку: работаешь полдня в неделю и получаешь до черта денег, не облагаемых налогом, и притом не в кипах! А вы с ним не знакомы?
— Пока нет. Хотя именно он пригласил меня сегодня сюда.
— Ух-ухх, — американец снова заулыбался и добавил на полтона ниже, — он стоит как раз у вас за спиной.
* * *
— А, здравствуйте, рад, что вы пришли. Извините, что поздновато объявился, масса работы. Добрались благополучно? Никаких сложностей с приземлением и всем остальным? Номер в отеле устраивает?
Джордж Финлейсон был крепким мужчиной с большим мрачным лицом, пропитанными никотином усами и начинающими редеть волосами над широким влажным лбом. У него были чрезвычайно открытая манера держаться и низкий, ровный голос с легким эмигрантским акцентом. Он напомнил Мюррею диктора английского телевидения, передающего сводки о погоде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86