Я понял это. Мы были вместе... теми долгими днями и ночами, на той кровавой дороге, в Кувейте. В его глазах стояли слезы, которые я никак не ожидал увидеть. Он обхватил мою голову руками и поцеловал сначала в одну щеку, затем — в другую.
— Рашид! — сказал я. — Будь я проклят!
Глава 14
После гражданской войны дорожные знаки находились в полном беспорядке и только сбивали с толку. Названия мест теперь были неразрывно связаны с новыми, трагическими воспоминаниями, но знаки меняли не сразу. Глядя на них, невозможно было понять, в какой стране ты находишься, придется ли тебе, добираясь до какого-нибудь города, пройти контрольно-пропускной пункт, проехать артиллерийскую часть или пересечь минное поле; нельзя узнать, что здесь погибли тысячи людей. Знаки молчали и о том, что этого места могло уже и не существовать.
Если бы я попал в Югославию годом ранее, то просто поехал бы на юго-восток страны, миновав Бихач и Дрвар, а потом оказался бы в Льежска Жупица. Мне до сих пор попадались знаки, указывающие на этот путь. Но война перерезала дороги. Дрвар оказался на территории сербской Крайны, и я понял, что единственный способ добраться туда — ехать на юго-запад вдоль побережья, а затем — через Боснию и Герцеговину.
Рашид поехал со мной. С того момента, как мы выпили напоследок кофе в мечети, он почти не покидал меня.
— Здесь происходят важные события. — Он взбалтывал кофе в пластиковом стаканчике.
— Более важные, чем в Кувейте? — Я вспомнил, как Рашид уходил от нас по дороге смерти, и открыл было рот, чтобы возразить, но он остановил меня:
— Более важные. Это намного важнее для каждого мусульманина. В том числе и для тебя. Просто не верится, что ты стал мусульманином. Ты же типичный американец.
— Мой отец — мусульманин из Боснии. Он приехал в Штаты в сороковых.
— Он еще жив?
— Нет. Давно умер. Я хочу увидеть его родную деревню.
— Мне грустно слышать об этом. Но... ты ведь приехал сюда не из-за войны?
— Нет, я приехал не за этим.
— Ты — хороший солдат. Настоящий боец. Даже странно, что ты всего лишь турист.
— Правда? Ты действительно так думаешь? — Я вспомнил, как мы ползли через минное поле. Вспомнил ту ночь, фосфор и Дженкинса. — А разве ты не устал от войны? Пора идти дальше, дружище.
— Не мы начинаем эти войны. — Он подождал, пока я допью свой кофе, потом посмотрел мне в глаза. — Не мы, — повторил он.
— Кто это «мы»? Послушай, Рашид, приятель, это не моя война, хотя мои предки и отсюда родом. Я не понимаю, какое ты имеешь ко всему этому отношение?
— Ты веришь в справедливость?
— В справедливость? Нет. — Я устал от подобных разговоров. — Знаешь, я очень рад тебя видеть. Даже словами передать не могу, как рад. Я понятия не имею, почему ты здесь, но мне все равно приятно. Я провел в этом месте два невероятно долгих дня, и мне пришлось изменить все свои планы. — Я почувствовал, что мой голос начинает срываться. — Сейчас мне нужно решить, что делать дальше. Я должен вернуться в отель.
Ты даже не представляешь, какой у меня сейчас в номере бардак. Но я хочу как можно скорее попасть в деревню моего отца.
— Как ты доберешься туда?
— Возьму машину напрокат.
Он улыбнулся.
— У тебя на это уйдет как минимум три дня. И когда ты приедешь на место... — Он рассказал о захваченной сербами Крайне и о дорогах. — Ты говоришь на каком-нибудь сербском диалекте?
— Нет. А ты?
— На нескольких.
Я был поражен.
— Возможно, я найму переводчика. — Мне вспомнился Эл, я стал искать его глазами, но он исчез.
— Поехать в Дрвар? И сколько денег ты собираешься заплатить переводчику? Никто из местных не поедет с тобой туда. Через несколько недель, возможно, через несколько дней в Боснии начнется война...
— Откуда ты знаешь?
— Об этом все знают.
Я покачал головой. За последние дни я пережил слишком много потрясений. Я устал и хотел спать.
— Как долго ты собираешься оставаться в Дрваре? Один день? Два?
— Наверное. Не знаю. Пока не знаю.
— На этой неделе я собираюсь в Боснию. Сегодня уезжаю.
Я не сводил с него глаз.
— Не скажу, что Дрвар находится поблизости от тех мест, куда я направляюсь, но и не очень далеко. Если хочешь, я поеду с тобой туда, а дальше — посмотрим. — Он наблюдал за выражением моего лица, я тоже не сводил глаз с Рашида. — Может быть, ты составишь мне компанию? Мы воспользуемся моей машиной. На той, что ты сможешь взять здесь напрокат, далеко не уедешь.
Я подумал, что он хочет завербовать меня. Мне больше не хотелось воевать, но я лишь ответил:
— Это предложение, от которого трудно отказаться.
* * *
Мой рюкзак стоял в холле отеля, часть одежды была засунута в полиэтиленовый пакет, поверх которого лежала зубная щетка. Рядом на коричневом диване сидел прыщавый подросток. Увидев, что я смотрю на свои вещи, он побежал к лестнице.
— Один-двадцать один, — сказал я портье, чей костюм по-прежнему усыпала перхоть. — Вы закончили уборку в моей комнате?
Вместо ключа он протянул мне счет в местной валюте, составлявший в общей сложности шестьсот сорок три доллара.
— Вы шутите?
— Это за дверь и за комод. Нам пришлось также заменить ковер и покрывало на кровати. Все вещи импортные и очень дорогие.
— Вы шутите, — повторил я, засовывая полиэтиленовый пакет и зубную щетку в рюкзак и взваливая его на плечо. Я разозлился, хотя и ожидал чего-нибудь в этом роде, и положил на стол стодолларовую купюру.
— Что это? — спросил мужчина.
— Все, что я вам должен.
Он покачал головой и вернул мне деньги. Я не взял их.
— Я хочу поговорить с администратором, — потребовал я.
Портье, маленький, болезненного вида человечек, взял телефон, вставил провод в переключатель и отрицательно покачал головой прежде, чем на другом конце провода раздался звонок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95