Черт. — Я провел языком по зубам и задумался. Я мог и подождать. — Ты принимаешь неверное решение. Но я рад снова видеть тебя. Кто бы мог подумать? Ты работаешь в службе охраны, а я — здесь. Сколько воды утекло со времен Дагвея.
— Да. Это был долгий путь.
— Послушай, когда люди так хорошо знают друг друга, у них возникает естественное желание пообщаться.
Внизу в холле зазвонил телефон. Раздался шум двигателя старого лифта.
— Верно, — ответил Гриффин. — Но не сейчас. Позвони мне, если будешь в Вашингтоне.
— Какой у тебя номер?
— Просто позвони в Белый дом, тебя соединят.
* * *
Когда я вышел из здания Совета, уже стоял вечер. На улице стемнело, накрапывал дождь. Из канализационных люков поднимался пар. Вода просачивалась в метро и в самый неожиданный момент начинала капать, напоминая мне леса Северной Джорджии, когда дождевые капли стекали с листьев; только здесь, в Нью-Йорке, вода была серой и грязной.
Поездка оказалась долгой. Я делал пересадку около Всемирного торгового центра и ехал по подводному туннелю в Джерси-Сити. Все это время я разглядывал лица незнакомцев, которые отражались в окнах поездов, то становясь желтыми в свете ламп, то исчезая во мраке.
Проезжая Шестьдесят восьмую улицу, я смотрел на женщин в кроссовках, которые возвращались с работы с сумочками, портфелями и зонтиками и, казалось, были готовы обратиться в бегство при первом признаке угрозы... только куда им было бежать? Я заметил девушку с волосами, как будто измазанными клеем. Она держала руки в задних карманах спортивных штанов и что-то там сжимала. В вагоне сидели мужчина в сером помятом костюме и странная пара: он — тонкий, как лезвие ножа, а она — совершенно круглая. Я часто встречал их и всякий раз удивлялся, как он до сих пор не задохнулся в ее объятиях. Некоторое время спустя они стати кивать мне и улыбаться, принимая за своего знакомого.
Толпа росла по мере того, как мы приближались к реке. В центре все изменялось: звуки, речь, поведение и запахи. Если бы я захотел, то по запаху смог бы многое узнать о людях, стоявших рядом со мной: дешевый мускус, который продавали уличные торговцы, сигаретный дым, пропитавший всю одежду до рубашки, грубый запах немытого женского тела, пивное дыхание, кожа, пахнущая виски, — резкие запахи буквально окружали меня. В тот день я чувствовал это особенно остро, так как ощущал присутствие людей, которых пока еще не мог увидеть. Дело было вовсе не в Гриффине, я не представлял, как эта встреча может повлиять на мои теперешние занятия и на то, что я собирался сделать. Но кольцо вокруг меня начинало сжиматься. Найдутся люди, которые попытаются остановить меня, помешать моей миссии, и я не смогу контролировать их, не смогу избежать встречи с ними, потому что они — часть моей судьбы. Я способен контролировать только себя, наблюдать за окружающими и нести дальше свою ношу. «Ты не будешь, по милости Божьей, безумным или одержимым, — говорилось в Коране. — Скоро вы все поймете, что есть настоящее безумие».
Потом поезд остановился, и я направился на эскалаторе в Джерси-Сити, в другой мир, где я жил и где понимал, что выбрал правильный путь. Это место было наполнено настоящими страхами и подлинными, неукротимыми желаниями. Здесь ты ничего не получал от жизни и в любой момент мог потерять все. Индейцы и пакистанцы, палестинцы и пуэрториканцы, несколько старых евреев и много черных, живших в многоэтажных домах, куда не заходили посторонние, если только они не хотели расстаться с жизнью. Мир американских неудачников и новичков, грубых и жестоких, пытавшихся найти в этой стране то, что она не собиралась им отдавать. На этой стороне реки я повсюду встречал людей, которые казались мне потерянными, и хуже всего приходилось тем, кто пришел сюда с большими надеждами. Они утрачивали их под дулами пистолетов, глядящих им в глаза, под лезвиями ножей у их шеи, а возможно, после рейда иммиграционной службы и долгой дорога домой в неизвестность.
До квартиры я добирался больше получаса, иногда прячась под навесами, но в основном шагая под холодным проливным дождем. Пальто, которое я купил в магазине «Маршалл», промокло, и я чувствовал мокрую шерстяную ткань костюма. На другой стороне реки виднелись две громадины, поднимавшиеся над остальным городом. Башни-близнецы Всемирного торгового центра. Я остановился и долго смотрел на них, стараясь привести мысли в порядок. Перед глазами проплывали лица Каррутерса, Гриффина, Рашида. И лицо юной девушки на старой фотографии. Они медленно растворялись в воздухе. Я вспомнил строчку из шестьдесят восьмой суры. Она всегда помогала мне. «Воистину неверующие готовы заставить тебя поскользнуться своими взглядами, когда они слышат Напоминание, и говорят: „Воистину он — одержимый!“ Но это не что иное, как Напоминание для миров».
Иногда я бродил по ночным улицам и чувствовал себя живой мишенью. Но я вспоминал все, что я пережил, и понимал, что никто не отнимет у меня жизнь здесь и сейчас. Я шел медленно и уверенно во тьме ночных улиц, по пустынному городу, где горели мусорные баки, а замерзшие лица провожали глазами незнакомца. И я верил в то, о чем не сказал бы никому из жителей Джерси-Сити. Здесь, среди них находился их тайный спаситель.
Глава 20
За пару недель до Дня благодарения мне позвонила Джоан, моя сестра из Сент-Луиса. Она сказала, что приезжает в Нью-Йорк и хочет встретиться со мной, и предложила выпить вместе чаю.
— Чаю?
— Ну да. Курт, ты не пьешь чай?
— Джоан, последний раз я пил чай... наверное, год назад. Как ты нашла меня?
— Селма сказала мне.
— Понятно.
— Мы так давно не общались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95