– Но ему всего шесть лет...– Ему уже шесть лет, мадам, и он очень отстал для своего возраста. – Он поджал губы, повел узкими плечами. – Однако Его Высочество возлагает на меня как на воспитателя большие надежды.Катье выпрямилась.– Петер вовсе не отстал, – проговорила она, решив держать в узде свой нрав (будущее сына стоит того).Гувернер поморщился, услышав фламандское имя.– Его Высочество дал мне особые распоряжения, а вы всего лишь мать. – Он слегка встряхнул голубой сюртучок. – Теперь, если позволите, мадам, мы вернемся к нашим занятиям. Отпрыску столь знатного рода необходимо подобающее воспитание. – Он едва не поперхнулся словами, заметив ее потрепанное платье, и тут же перевел взгляд на Петера. – Продолжим, мсье Пьер.Милое лицо мальчика, просиявшее при ее появлении, сразу погрустнело. Катье оторвала сына от пола и закружила по комнате.– Я горжусь тобой, мое сокровище! – прошептала она, снова ощутив ком в горле.– Мадам!Она поцеловала Петера в лоб.– Полковник Торн сказал, что ты у меня очень храбрый.– Правда?! – радостно воскликнул Петер.Она кивнула и опустила его на пол. Глазенки вновь заблестели, но, помня наставления гувернера, Петер отступил на шаг и учтиво поклонился. Она сделала ему реверанс и подмигнула, а он ответил чуть заметной улыбкой.Гувернер распахнул перед ней дверь. Она обернулась на пороге.– Увидимся утром, Петер. – И с вызовом поглядела на чопорного наставника.Тот с достоинством поправил манжеты.– В шесть утра мсье Пьер закончит утреннюю молитву. У вас будет несколько минут, мадам.Катье кивнула и вышла.За поджидавшим ее лакеем она последовала в недавно отделанное крыло замка. Мимоходом взглянула на себя в зеркало и увидела неопрятную, растрепанную белокурую женщину, а рядом с ней мраморный бюст римской богини (установленный в нише напротив, он отражался в зеркале). Катье невольно съежилась, однако усталость не позволила ей предаться унынию и всерьез позавидовать холодному совершенству божественных черт.Слуга провел ее через анфиладу пустых гостиных, заставленных роскошной мебелью и увешанных старинными гобеленами. Наконец открыл перед ней двустворчатую дверь и с поклоном посторонился.– Камеристка прибудет сию минуту.Она вошла. Первая комната оказалась гостиной. Перед большим мраморным камином стояли полукругом позолоченные, обитые парчой стулья, а среди них – столик с шахматной доской. Искусно выточенные рыцари Карла Великого – каждый размером в ладонь – готовились выступить в крестовый поход против сарацин, построенных на противоположной стороне доски.Чересчур изысканная обстановка наводила уныние. На ножках столика примостились позолоченные херувимы, поддерживая пухлыми пальчиками мраморную столешницу. Выпуклый комод зеркально отражал пламя свечи в подсвечнике из редкостного дерева. Слабо пахло пчелиным воском. Цветастые парчовые шторы складками свисали с потолка до пола, напоминая вывернутые наизнанку бальные платья.Катье провела пальцем по блестящему мрамору стола; на душе было неуютно и горько. Если сейчас закружиться по комнате, то эти густые краски и запахи обмотаются вокруг нее, как удушливый дым.Все письма, написанные Клоду, все ее требования и унижения, все мечты о будущем сына, вся ложь, которую она наплела Бекету, – все для этого. Для этого! Почувствуй! – приказала она себе, положив ладонь на гладкую поверхность. Почувствуй , как холод проникает под кожу вместе с ощущением надежности , безопасности. Вот что ты выторговала своими письмами , мечтами , своей ложью – холодную , безликую надежность. Она зажмурилась. Прости меня , Бекет. Я только хотела , чтобы и ты был в безопасности. Ногти ее поскребли столик.– Прикажете заново отполировать, мадам? – раздался сзади молодой женский голос.Катье повернула голову. Камеристка в простом Голубом платье и белом передничке стояла в дверях; живое личико светилось улыбкой.– Нет, – ответила она и, содрогнувшись, обхватила себя руками.Девушка присела перед ней.– Меня зовут Сесиль, мадам. Вам холодно? Не разжечь ли камин? А может быть, желаете немного отдохнуть? Ванну скоро принесут. А платье уже готово.У Клода бал. Катье совершенно забыла о нем. Она с усилием улыбнулась.– Не надо. Я не пойду на бал. Камеристка растерялась.– Как не пойдете? Но мадам, ведь это приказ Его Высочества! – Она указала рукой на двери спальни. – Для вас приготовлено роскошное платье! Никак нельзя не пойти, мадам. Ой, какое у вас лицо, о чем вы думаете?Катье стояла у шахматного столика и вспоминала слова Бекета: Клод – строгий хозяин. – Я думала о... – (О своем любовнике.) – о человеке, которого знала когда-то, – сказала она и взяла в руки белого короля. Карла Великого. Легенда гласит, что он был высок, обладал богатырской силой и властной осанкой.– Прошу вас, мадам! Платье такое красивое. Розовое, все в серебристых кружевах.Другая рука потянулась к властителю сарацин. Хитрый, умный и тоже властный. Англичанин и турок. Бекет и Эль-Мюзир. Пальцами она стиснула шахматные фигурки. Силы врагов настолько равны, что вряд ли один из них сможет победить. Она бросила фигурки на доску, отгоняя недоброе предчувствие, что жизнь Бекета, равно как и будущее сына, под угрозой.Но Бекет потерян для нее навсегда.А сыну необходимо лекарство. И только Лиз может его раздобыть.– Покажи платье, Сесиль, – проговорила она. Ладно, она разыграет эту партию с Клодом. Как бы там ни было, у Петера еще все впереди.Ей необходимо верить в это. Необходимо. Глава XIII Аббатство лежало в руинах. Высокие стены без крыши угрюмо вздымались к небу, их зубчатый профиль повторял очертания каменистой гряды, на которой они были возведены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96