– За мной, Флад! – скомандовал он и поскакал к аббатству.Катье ничего не замечала вокруг – ни умытой буковой листвы, ни ручейков, ранами изрезавших землю после недавнего дождя, – ничего. Только алое пламя на черном фоне.Бекет подскакал к навесу, где их уже поджидал Найал. Вытащил ногу из стремени и спрыгнул на землю. Потом снял с лошади Катье. Чтобы не упасть, она положила руки ему на грудь. Но сразу отстранилась и закуталась в плащ.Найал подскочил к ним.– Наконец-то, полковник, мадам! – зачастил он. – А мы уж начали немного...Катье пробежала мимо него к открытой двери в келью – ту самую, где они с Бекетом недавно занимались любовью. На пороге появился Петер.– Мама! – крикнул он и протянул к ней ручонки. Она подлетела, схватила его на руки.– Мальчик мой, мальчик мой! – бормотала она, уткнувшись ему в волосы и забыв обо всем на свете, кроме теплого маленького тельца в ее объятиях.Внесла его внутрь.– Мама, мы слышали выстрелы. Пух, пух! – Глазенки Петера восторженно блестели. Он покосился на старую няньку, сидящую в углу и бормочущую молитвы. – Грета очень испугалась, но я держал ее за руку, чтоб ей не было страшно.Сзади послышался легкий кашель Найала. Петер растерянно взглянул на него и покраснел.– Ну... ну... наверно, Грета тоже держала меня за руку... немножко. – Он чуть отстранился и заглянул ей в глаза. – Скажи, мам, теперь Полторн будет презирать меня, да? За то, что я испугался?Катье услыхала сзади негромкий возглас и обернулась с Петером на руках. Бекет глядел на них из дверного проема. Синие глаза потемнели и стали еще загадочнее, чем прежде.– Нет, шевалье. – Бекет мотнул головой и прошел в келью. – За смелость не презирают.– За смелость? – Петер озадаченно уставился на него. – Но ведь мне было страшно!Бекет слегка сжал его локоть.– Именно за смелость, Петер. Когда тебе страшно, а ты все равно идешь вперед, это и есть смелость.Катье улыбнулась ему дрожащими губами, и грудь Бекета сжалась от горьковато-сладкой тоски. Он дотронулся до волос мальчика, таких же золотых, как у матери. Прежде смерть означала лишь конец душившей его ярости. И вот впервые за долгие годы ему хочется жить. Он с усилием отвел глаза от Катье и встретил понимающий взгляд Найала.– Верно, сэр. Это самая настоящая смелость, когда идешь туда, куда должен идти, и не слушаешь голоса, который кричит тебе изнутри: не ходи, не надо!– Во-во, полковник, – поддакнул подошедший Гарри.– Что кони, Флад?– Готовы, ваша милость.Бекет кивнул и отошел с Найалом в сторону, вполголоса давая ему наставления.Катье покрепче прижала к себе сына. У нее было такое чувство, будто каждая минута сулит ей новые тревоги, и она невольно задерживала дыхание.Перед ней вырос Бекет.– Пора.Она спустила сына на пол.Бекет взял ее за руку и повел к коновязи; Найал и Петер шли следом. Она смотрела на своего англичанина; за ним как надлежащая оправа его силы возвышался силуэт Ахерона. Оба воины, закаленные в битвах, привычные к пороховой гари, к смертельному дождю мушкетного огня, наученные свято следовать присяге.Бекет взял ее лицо в ладони.– Ни на шаг от Найала, пока не доберешься до Англии.– Нет, я... – (Опять она тонет в этой синеве!)– , Эль-Мюзир бежал. Я должен следовать за ним в Серфонтен.Она зажмурилась, не желая видеть любимые черты в тумане слез. Его битва подходит к концу. В ней не будет ни барабанного боя, зовущего в последнюю атаку, ни победных звуков трубы – потому что не будет победителей.– Бекет...Он уронил руки и вскочил в седло.– Лейтенант! Поедешь по северо-восточной дороге, какой прибыл сюда. И без ненужного геройства, слышишь? Доставь их в целости, Найал. Это единственное, что для меня важно. – Он перевел взгляд на Петера. – Позаботьтесь о вашей матери, шевалье.Крохотный подбородок дрогнул, но Петер гордо выпрямился и кивнул.– Где бумага, Найал? – Голос полковника звучал резко и напряженно.Найал похлопал по нагрудному карману.– Здесь, сэр. Письмо генерал-капитану и... – он чуть помедлил и покосился на Катье, – вашему батюшке.– Запомни, ты у меня на службе до тех пор, пока мадам и ребенок не будут под защитой моей семьи.Найал проглотил ком в горле и выдавил: – Есть, сэр.Бекет протянул ему руку, и Найал крепко пожал ее.– Удачи, лейтенант!– И вам, полковник, – сказал Гарри, подходя к Бекету. Он похлопал денщика по плечу.– Ей будет нелегко, Гарри. На тебя вся надежда. Служи ей так же верно, как служил мне. Прошу как друга.– Не сумлевайтесь, полковник.В последний раз Бекет посмотрел на Катье, как бы запечатлевая в памяти ее образ. Потом развернул Ахерона и умчался, не оглянувшись.Петер развязал подвешенный к поясу мешочек из мягкой кожи и протянул Катье блестящий камешек.– Смотри, мам, что дала мне тетя Лиз, когда приходила попрощаться.Катье похолодела. Дрожащей рукой накрыла маленькую ладошку сына и стиснула ее. Она хорошо понимала, что означает этот прощальный подарок. Он не от Лиз, а от Эль-Мюзира – как знак того, где будет ждать турок.Петер поглядел на нее, потом на розовый камешек.– Что, мам? Не надо было брать? У меня еще есть. – Он погремел кожаным мешочком.– Нет, милый. Все хорошо. Я тоже играла с такими камешками, когда была маленькая. В пещерах Серфонтена.– Хочешь, возьми его себе? У меня много.– Да... Да, спасибо, родной. – Она взяла камень с ладони сына и положила его за корсаж.Найал подошел к ней сзади.– Пора трогаться, мадам.Она не ответила. Прищурясь, поглядела в ту сторону, куда ускакал Бекет. Спрятанный камень колол ей грудь.Она сдвинула брови. Как он узнает, где искать Эль-Мюзира?Турок прячется в пещерах. Бекету никогда не найти его там. Она должна... Нет-нет! Все, что она любила, раскалывается, рушится на глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96