– Прошу прощения, мадам. Я только исполняю то, что приказано.– Не сомневаюсь, – ледяным тоном проговорила она.Пальцы дрожали от нетерпения – так и хочется выхватить письмо, – но она овладела собой и с медлительной грацией протянула руку за сложенным втрое запечатанным листком. Затем отошла к перилам и разломила красную печать. Взглянула на дату и возмущенно обернулась к посыльному:– Письмо написано месяц назад! От замка Д'Ажене сюда можно доскакать за неделю.Посыльный пожал плечами.– Война, мадам. Дороги нынче трудные.– Во Фландрии всегда война, однако прежде слуги так не задерживались.Вновь повернувшись к нему спиной, Катье пробежала глазами письмо, чувствуя, как страх узлом сдавливает внутренности. Нет! Лиз , ты не можешь сотворить такое с моим сыном! Она стала перечитывать письмо, на сей раз медленно. Дорогая моя сестра! (Обычное начало и единственное изъявление родственных чувств, какое позволяет себе Лиз.) С лекарством для маленького Пьера вышла небольшая заминк а . Онцелус заупрямился и объявил мужу , что он мало ему платит. Моего старого Константина чуть удар не хватил. Ты не поверишь , глаза полезли на лоб , стал хрипеть: «Еще золота ! Да зачем астрологу столько золота ? Немного бумаги , чернил , несколько астролябий и книг – чего ему еще ? Но Онцелус и бровью не повел , даже пригрозил оставить нас! Кстати , он говорит , что подсвечник , который ты прислала в прошлый раз , не чистого серебра , и просит те золотые часы с эмалью – помнишь , они были с тобой в последний приезд? Те самые , что подарила тебе татап , когда ты была совсем крошка и вечно плакала при виде нашего отчима. Пришли их с моим лакеем. Тогда Онцелус быстро изготовит лекарство для маленького Пьера. Ты не беспокойся , я его не отпущу. Надо быть дурой , чтоб отпустить такого мужчину. Ему всего двадцать пять – в самом расцвете сил , – а его черные глаза повергают меня в дрожь! Хорошо бы мой старый муж поскорее сгинул! Ей-Богу , Катье , не могу больше выносить немощные объятия Константина , когда рядом Онцелус. Я просто схожу по нему с ума... Катье перестала читать; листок слабо шелестел в ее одеревенелых пальцах. Онцелус отказывается делать лекарство, пока она еще не заплатит! О небо, что же делать? Кроме часов, у нее ничего нет.С трудом держась на ногах, она прислонилась к низкому каменному парапету. За все время у Петера был только один припадок – когда они ездили в гости к Лиз. Лекарство Онцелуса предотвращает приступы, а раз так, она ничего не пожалеет. Ее сын будет пользоваться всеми благами, какие причитаются ему по праву рождения.Катье снова подошла к посыльному и отчеканила:– Обождите здесь. Я принесу все, что нужно.Спрятавшись в березняке, полковник Бекет лорд Торн в подзорную трубу разглядывал фигуры на веранде дома Сен-Бенуа. Длинное тело заворочалось под покровом и прелых листьев, и местами сквозь них стала видна темно-синяя ткань мундира голландской армии. Верный вороной Ахерон стоял неподалеку, то и дело всхрапывая, но эти звуки вполне привычны для сельской местности.Лежать очень неудобно. Камзол тесен в плечах, но ничего не поделаешь: здесь в алой английской форме трудно остаться незамеченным.Синие глаза неотступно следили за женщиной, отмечая, что она явно рассержена на бесцеремонного слугу. Бекет четко видел ее профиль. Вот она резко взмахнула рукой, и ленты на рукаве повторили движение.Судя по золотистым локонам, выбившимся из-под чепчика, и белизне налитой груди, красавица скорее фламандка, нежели француженка. А гордая поступь с не меньшей ясностью говорит о том, что в жилах этой фламандки течет горячая кровь. Ему показалось, что она держит что-то в руках, впрочем, он мог и ошибиться.– Такая же ведьма, как твоя вероломная сестра, – пробормотал Бекет, прислоняясь спиной к белоствольной березе и сосредоточенно рассматривая лицо женщины. Затем с громким щелчком сложил трубу, и возле рта обозначились упрямые складки. – Но меня тебе не провести. Ты мне все скажешь как миленькая.Катье прошла с веранды на кухню, оттуда в переднюю, к широкой лестнице, ведущей на второй этаж. Удостоверившись в том, что Грета и Мартен не смотрят ей вслед, она приподняла подол и спрятала письмо в карман нижней юбки. Потом надо будет его сжечь – в интересах Петера.Каблуки ее башмаков дробно стучали по ступенькам красного дерева, и с каждым шагом она вспоминала ковер из Туркестана, некогда устилавший эту лестницу. Минувшей зимой пришлось его продать – не на что было купить дров.После смерти Филиппа она узнала, что муж не имел собственного дохода, а только содержание, назначенное родными, которые перестали высылать деньги, получив известие о его гибели. Ну и Бог с ними! Пока она худо-бедно сводит концы с концами, а когда Петер отправится...Ужасающий грохот прервал ее невеселые размышления.– Грета! – Она. опрометью бросилась по лестнице. На нижней ступеньке остановилась, и крик замер у нее в горле.Дубовая входная дверь с треском распахнулась, и в переднюю вломились трое французских пехотинцев. Не обращая внимания на хозяйку, они начали крушить мебель и рыться в шкафах.– Стойте! Что вы делаете?! – не веря своим глазам, воскликнула Катье.В проеме двери появился изысканно одетый офицер; длинные тугие локоны его парика спускались на ярко-голубой мундир. Француз обвел глазами переднюю, потом задержал равнодушный взгляд на Катье. Она подлетела к нему:– Что это? Прекратите сейчас же!Солдаты уже перешли в кухню, и оттуда доносился звон посуды, разбивающейся о каменные плиты пола. Один солдат стал подниматься по лестнице, Катье хотела ему помешать, но была отброшена к перилам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96