Насколько он знал, никто не хотел оставлять его живым – никто, кроме матери, чья участь, вероятно, была ещё более незавидной.
Амнионы намеревались сделать его одним из них. Да тут кто угодно впал бы в безумный бред и сошёл с ума. Но Дэйвис сохранял здравомыслие. Несмотря на огромное давление ситуации, он продолжал борьбу за выживание. Под гранью видимой беспомощности, под толстым слоем страха каждое его сердцебиение и каждая частичка сил были готовы к битве за свободу. Из-за чёрных дыр в памяти он не понимал, что обязан этим странному и плодотворному взаимодействию генов его родителей и зонного импланта матери. Он не мог вообразить, с какой непостижимой дилеммой столкнулся в момент своего рождения.
Энгус Термопайл передал сыну стойкость и упорство – мрачное и злобное нежелание ломаться. А Морн Хайленд месяцами терпела сексуальное, психологическое и физическое насилие, которое не перенесла бы без искусственного контроля её зонного импланта В каком-то смысле Дэйвис был приучен к стрессам ещё в сё утробе. Каждая клетка его крохотного тела развивалась и привыкала к таким уровням стимуляции, от которых у любого другого человека случился бы сердечный приступ. Фактически он стал адреналиновым наркоманом, и эта зависимость сохраняла его рассудок там, где другие давно бы сошли с ума.
Дэйвис мерил шагами камеру и больше походил на заточенного в клетку хищника, чем на шестнадцатилетнего юношу. Не обращая внимания на видеокамеры и серый бетон, он шагал от стены к стене, напрягал свои странные мышцы и постепенно привыкал к мощной силе, дарованной ему отцом. Он укреплял свой торс гимнастикой: прыжками, приседаниями и стойкой на руках. Дэйвис повторял упражнения, заученные Морн в Академии, до тех пор, пока его костюм не набух от пота. Руки начинали понимать, как использовать блоки и наносить боковые удары. Ноги осваивали приёмы ближнего боя. А потом он снова шагал.
Дэйвис пытался понять логику событий. С упорством, доставшимся от родителей, он заставлял себя вспоминать. Он проводил своё сознание через бреши памяти к тому, что знал и мог анализировать.
Итак, он сказал Биллу, что Морн и Саккорсо работали вместе на полицию Концерна. Теперь Билл держал его здесь, не желая возвращать амнионам и Нику. Была ли здесь связь? Какие планы он вынашивал? Может, хотел подыграть Морн и тем самым нанести коварный и скрытый удар по амнионам? И если Билл верен только самому себе, как он будет защищать колонию от опасности? Одно дело – получать прибыль от амнионов, и совсем другое – иметь отношение к лекарству против их мутагенов.
Билл явно не хотел превращаться в амниона. Этот хитрый тип без колебаний продал бы своего пленника, но себя он продавать не стал бы. А значит, он прибережёт для себя все возможности.
Билл попытается узнать, какая ставка на кону.
«Кое-кто очень дорожит тобой, и я собираюсь узнать причину этого, прежде чем приму какое-то решение».
Но, будучи пленником, Дэйвис находился в относительной безопасности. Он понимал, что это не продлится долго. Вскоре ему устроят допрос, и Билл потребует от него дополнительную информацию о Морн и Нике. Дэйвису хотелось, чтобы это случилось скорей. Прямо сейчас. Пока выносливость и остатки сил защищали его от стрессов.
Его камера не имела санузла. А Дэйвис уже скучал о чистоте – и особенно о свежем человеческом комбинезоне. Очевидно, амнионы не потели. Комбинезон, который ему дали на Станции Всех Свобод, не впитывал влагу. После физических упражнений ткань настолько промокла, что стала натирать его кожу.
Дэйвис продолжал угрюмо ходить перед линзами видеокамер, словно не нуждался в отдыхе.
«Давай, ублюдок. Допроси меня. Потребуй рассказать о планах Ника. Дай мне ещё один шанс, пока не поздно».
И всё же ему нужно было отдохнуть. Несмотря на необычный способ развития, он был всего лишь человеком.
Наверное, Билл ждал этого момента. Потому что, как только Дэйвис уснул, дверь его камеры открылась. Сквозь сон об амнионах он услышал насмешливый голос:
– Ах, невинный сон юности.
Сначала ему показалось, что с ним заговорила амниони. Но от вошедшего исходил кисловато-мускусный запах грязного тела.
– Какое счастье уметь так засыпать и видеть светлые сны.
Адреналин, словно разряд электрошока, вернул его к сознанию. Однако Дэйвис решил не показывать, что насторожён. Нарочито медленно он открыл глаза.
В дверном проёме стоял Билл, высокий и тощий, как труп. Его сопровождала женщина, которая была с ним раньше, – красивая, грациозная, среднего возраста, с мелодичным голосом. На поясе у нёс висел штык-парализатор, и она поглаживала его ладонью, как будто была уверена, что он ей понадобится.
Дэйвис ничего не знал о ней – даже имени. Но она была союзницей Билла. На Малом Танатосе, в амнионском космосе, любой человек, имевший союзника, был уязвим.
По-прежнему разыгрывая из себя неуклюжего и испуганного пацана, Дэйвис сел на краю кровати. Потирая глаза и щёки, словно пытаясь проснуться, он проворчал:
– Что вам от меня нужно?
– Я хочу задать тебе несколько вопросов, – с притворным добродушием ответил Билл. – Будь хорошим мальчиком и ответь мне на них.
Дэйвис попытался выглядеть туповатым.
– А вы отпустите меня, если я окажу вам содействие?
Билл рассмеялся.
– Конечно, нет.
Дэйвис вздохнул и лёг на кровать.
– Тогда зачем мне отвечать?
– А чтобы было не так больно, – с усмешкой ответил Билл. – Если я сжалюсь над тобой – хотя с чего бы? – тебе введут наркотик, и ты обо всём нам расскажешь. Или я вставлю в твою упрямую башку зонный имплант, и ты потеряешь контроль над собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173