Внезапно ему на глаза попался бланк приказа. Он радостно поднял его, словно этот клочок бумаги мог смягчить недовольство Холта.
– Я получил приказ, сэр, – сказал он осторожно. – Непосредственно от Уордена Диоса. Он ограничил моё передвижение территорией штаб-квартиры полиции Концерна. Вплоть до дальнейших распоряжений. Если я сейчас улечу, он посчитает это неподчинением приказу. Он даже может назвать мой поступок должностным преступлением.
Холт засмеялся.
– А как, ты думаешь, я назову твой отказ подчиниться моему приказу? – медленно спросил он Годсена.
Сердце Фрика замерло. Вот он – час «икс»! Без предупреждения и подготовки. Главный кризис его жизни! На одной чаше весов лежали его амбиции и жертвы, на которые Годсен пошёл ради их удовлетворения. Сколько же дерьма он проглотил! Сколько ненависти он не дал себе выплюнуть! На другой чаше находилась его жизнь.
Он знал, что Холт имел возможность и силу сделать его президентом Руководящего Совета Земли и Космоса – самой известной и видной фигурой на планете. Но он также знал, что Фэснеру было плевать на то, выживет Фрик или умрёт в ходе нынешних событий.
Уорден Диос не доверял руководителю протокола. Нет, хуже того, Диос считал его опасной язвой на чистом теле полиции Концерна. А что, если он сошёл с ума? (Такая идея родилась у Годсена после того, как он столкнулся с самым ужасным из всех своих страхов. ) Возможно, инстинктивное отвращение главы полиции Концерна к двойной игре и манипуляциям власти стало настолько сильным, что запустило процесс саморазрушения. Фрик знал, что Диос отстаивал своих людей с тем же упрямством и эффективностью, с какими защищал все человечество. Другими словами, Годсен знал, что Диос мог пойти на профессиональное самоубийство. Но Уорден не стал бы подсылать кадзе к Вертигусу Шестнадцатому или жертвовать Годсеном ради своих целей.
С другой стороны, Дракон был неспособен на самопожертвование. Зато он идеально подходил на роль заказчика убийства. Годсен почувствовал головокружение, причём его голова и желудок вращались в разных направлениях. Он шёл вразнос. Свинцовая тошнота выкручивала внутренности, а головокружение туманило мозг.
Чтобы успеть подумать, Годсен медленно сказал:
– Сэр, давайте на миг представим, что ваше требование выполнимо. Давайте представим, что приказ Диоса не занесён в компьютеры и команда «челнока» не знает о запрете на вылеты. Но неужели вы хотите, чтобы я нарушил приказ главы полиции Концерна?
Точно! Надо ввести приказ в компьютер. Тогда его слова будут подкреплены доказательством.
– И можете ли вы дать мне гарантию, что он меня потом не уволит?
«Или ты считаешь меня разменной пешкой?»
Холт удовлетворённо засмеялся.
– Нет, Годсен. Я этого не хочу. Разве ты слышал, что я велел тебе нарушить приказ? Разве я так сказал? Даю тебе десять минут. Если за это время ты не примешь решение, не затащишь свою задницу в «челнок» и не полетишь ко мне для личного доклада о текущей обстановке, я вообще забуду о твоём существовании.
Связь прервалась. Голос Холта исчез в гравитационном поле, которое приковывало станцию полиции к сё орбите. В приступе ярости Годсен скомкал бланк приказа и швырнул в стену. Во всём был виноват Уорден Диос. Если бы он не изменил распорядок дня, карьера Годсена, его амбиции и жизнь не подверглись бы опасности. Уорден намеренно – а Фрик теперь понял, что это было сделано намеренно, – поставил его перед выбором между КРК и полицией.
О господи! Но ведь полицией владел Концерн!
Эта была единственная светлая мысль, которая пробилась сквозь головокружение. Значит, Годсен должен выполнять приказы Дракона – даже вопреки распоряжению Диоса. Иначе он потеряет все то, ради чего страдал и вкалывал до изнеможения. Но он знал, что Диос не убивал людей, которых он поклялся защищать. Если кадзе удалось пробраться в офисное крыло советников на Сака-Баторе и совершить покушение на Вертигуса Шестнадцатого, то никто на свете не мог считать себя в полной безопасности.
Кому же доверить жизнь? Что принять за основу?
Самопожертвование Уордена или всепоглощающее безразличие Холта?
Когда отведённые ему десять минут подошли к концу, он вызвал секретаршу.
– Пусть связисты запишут беседу, которую я только что имел с Холтом Фэснером. Передайте им, что копия должна быть доставлена Уордену Диосу. Немедленно! Скажите им, что это срочно. Я хочу, чтобы он прослушал сё как можно скорее.
Его голос больше не дрожал. Наоборот, в нём появилось достоинство, о котором Фрик давно уже забыл. Эта небольшая победа окрылила его, и он начал просматривать сообщения от Эбрима Лена, Игенсарда и Карсин. Он хотел ответить на них обстоятельно и откровенно.

Мин

Мин Доннер тоже получила приказ. Как и Годсен, она почувствовала себя оскорблённой, словно была обманута, ограничена в действиях или ущемлена в правах. Как и Годсен, она сидела в кабинете, перечитывала указания и, как хрящ, пережёвывала одни и те же мысли.
Однако в отличие от Годсена, она знала, что делать. И Мин ничего не боялась. Её душил гнев. Она устала. Она была истерзана и измотана. Пока сё радовало только одно – слух восстановился. Голоса и звуки воспринимались без искажений. Остался лишь слабый тонкий вой на границе слышимости. Но вот всё остальное…
Её тело болело от контузии. Сначала боль была равномерной и тусклой пульсацией: норадреналин и серотонин позволяли мириться с ней. Но потом боль усилилась и стала резкой. Мышцы потребовали внимания и заботы. Её плечи и ноги ныли, как в приступе артрита. Суставы потеряли подвижность. Скулы болели, словно она, сжимая зубы, вывихнула челюсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173