Из своей орбитальной штаб-квартиры Диос руководил огромной организацией, защищавшей человеческий космос. Наведённый им порядок не только обеспечивал работу КРК, но и поддерживал само существование Концерна. В руках Уордена находилась единственная сила, которая противостояла двусмысленной угрозе амнионов.
В правительственных и промышленных кругах Диоса ценили и уважали. Но это было вполне естественно: почёт и лесть всегда сопутствуют могущественным людям. Фэснера тоже почитали люди, которые восхищались его достижениями. Однако Диоса считали и очень опасным человеком – намного опаснее Холта Фэснера, потому что именно он решал вопросы выживания человеческой расы. Как мы знаем, самая жестокая тирания всегда маскируется под защитника своих жертв. А после утверждения в совете акта преимущественного права почти все аналитики соглашались с тем, что полиция Концерна превратилась в форму тирании. Любое аналитическое исследование Концерна рудных компаний должно принимать в расчёт не только общедоступную историю, но и субъективные предпосылки её развития. Здесь следует сопоставлять почти парадоксальное взаимодействие экономических рычагов и личной силы, которая уже по своей природе проявляется только в индивидумах, а не в приказах, официальном положении и привилегиях.

Морн

Охранники заперли её в комнате. Генотехники пришли, ввели ей в вену мутагены и ушли. Дрожа, как в лихорадке, Морн сидела в кресле и ожидала конвульсий, которые должны были уничтожить её обречённую человечность.
Освещённая зеленовато-жёлтым светом, который так нравился амнионам, её небольшая стерильная камера, казалась, таила угрозу. Это была обычная комната, совершенно не похожая на лабораторию, – пустая и чистая, с небольшим санузлом и креслом, напоминавшим кушетку. Видеокамеры либо имели другой вид, либо были хорошо замаскированы – Морн не отыскала их на голых стенах и потолке Но амнионы наверняка вели видеозапись. Просто им не хотелось смущать сё объективами и рисковать аппаратурой – особенно в тот период, когда тело пленницы начнёт изменять свою форму. Или, возможно, их оборудование на верфях «Купюра» не позволяло проводить необходимые исследования. Вполне вероятно, что в камеру её поместили потому, что это было единственное место, пригодное для содержания людей. Какой бы ни была причина, пленница могла ходить или сидеть И Морн сидела.
Она сидела неподвижно в кресле, объятая страхом. Её взгляд был прикован к пятну на предплечье, куда генотехники ввели мутаген. Под красной ранкой находилось вещество, похожее на змеиный яд.
Дыхательная маска предохраняла её лёгкие от едкого воздуха. Это была единственная защита Морн. Амнионы не дали ей никаких лекарств, чтобы избавить её от ужаса или приглушить ужасную боль трансформации. Впрочем, у них не было для этого причин. Здесь, в амнионском секторе верфей «Купюра», который они построили для себя, идея сострадания была чуждой, как и сами люди. Амнионы не имели психологических, социальных и, возможно, видовых концепций, чтобы думать о таких понятиях. С их точки зрения, то, что они давали ей, было огромным благом. Это удовлетворяло тот императив ДНК, который оформлял любые цели амнионов. И поэтому они не собирались облегчать страдания Морн. Наоборот, им надо было изучить её муки и видоизменения, чтобы затем улучшить свои методы воздействия.
Где же они ошиблись с Марком Вестабулем? Почему они могли трансформировать людей только полностью, а не частично? Какой элемент человеческого ума или генетического кода сохранял идентичность личности по формуле «всё или ничего»? Почему амнионы не могли менять мозг без трансформации тела?
Узнав ответ на этот вопрос, они начнут создавать амнионов, похожих на людей. И, возможно, откроют этот секрет, исследуя Морн, или, точнее, её видоизменения. Глядя на воспалившуюся красную рану, Морн ожидала, когда эта тайна откроется ей. Что она почувствует после гибели её видовой уникальности? Что произойдёт, когда её клеточное бытие разорвётся на части и будет создано нечто новое? Быть может, в самый последний момент она сойдёт с ума от испуга? Но станет ли страх её последним спасением?
Или она превратится в амниони с человеческим телом – ужасное и эффективное оружие против людей?
Неужели божественная тайна, давшая ей человеческую жизнь и наделившая людей особой уникальностью в огромной вселенной, будет раскрыта амнионами? А если их самку усадить в это кресло и ввести ей мутаген, то изменится ли её сущность и почувствует ли она тот же ужас? Или химия чужеродной атомной идентичности даст ей другую форму защиты?
Все эти вопросы носились в сознании Морн, но не получали никаких ответов.
Поможет ли ей иммунное лекарство? Если нет, то у неё останется только одна надежда – на то, что ужас разрушит её мозг до того, как она увидит свой новый облик.
С другой стороны, если лекарство подействует, Морн вряд ли будет легче. Она получит лишь малую отсрочку. Амнионы заметят, что трансформация не произошла. А поскольку они аккуратны и захотят узнать причины неудачи, то сделают анализ её крови. Если Морн повезёт, она проглотит ещё одну капсулу, спрятанную в кармане костюма. Но это уже второстепенный вопрос. Возможно, амнионская колония на верфях «Купюра» не имеет оборудования для усовершенствования новых мутагенов, и в этом случае её человеческая суть продлит на какое-то время своё бытие. Однако подобная вероятность тоже была неважной. Морн беспокоилась теперь о том, что враги узнают секрет иммунного лекарства. Выкрав капсулы из каюты Ника, она тем самым дала амнионам знание, необходимое для противодействия лекарству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173