Разумеется, из дешевых.— Мы не напортачим, Сент-Ив. Во всяком случае, постараемся не напортачить.После их ухода я пролистал телефонный справочник, нашел и набрал нужный мне номер. Когда на другом конце провода взяли трубку, спросил: «Когда вы закрываетесь?»— В десять часов, — ответил женский голос. — Выдача инвентаря прекращается без четверти восемь.Я поблагодарил, положил трубку и шагнул к окну, чтобы убедиться, что Фастнот не ошибся насчет дождя. Действительно, небо очистилось, поэтому я оставил плащ в стенном шкафу, на лифте спустился вниз, остановил такси. Когда я залез на заднее сиденье, водитель вопросительно посмотрел на меня, желая знать, куда ехать.— Библиотека конгресса, пожалуйста, — удовлетворил я его любопытство.Имея в достатке времени и терпения, вероятно, я бы смог найти в библиотеке ответы на все интересующие меня вопросы. Но я провел в отделе периодики лишь два часа, направляемый в своих поисках пожилым джентльменом со слуховым аппаратом, который не возражал против того, чтобы приносить и уносить подшивки достаточно скучных изданий. Без четверти шесть, когда отдел периодики закрылся, я перебрался в главный центральный зал и еще час знакомился с газетами, к которым, судя по их виду, за последние двадцать лет не прикасалась рука человека. В половине восьмого я вышел из библиотеки, обогащенный информацией, часть которой, возможно, могла мне пригодиться.На такси я добрался до пункта проката автомобилей Хертца, оформил документы на четырехдверный «форд-галакси», на нем вернулся в «Мэдисон» и поставил машину в гараж отеля. В номере налил себе виски, добавил воды и по телефону заказал сандвич с бифштексом и высокий стакан молока. Съел сандвич, запил молоком, но не почувствовал вкуса ни первого, ни второго. Потом растянулся на кровати и принялся изучать потолок, стараясь не обращать внимания на мысли, проносящиеся в голове. Глава 17 Гольф-клуб назывался «У Пакетта» и занимал несколько акров пустующей земли вдоль Висконтин-авеню. Дюжина моих сограждан, несмотря на поздний час, продолжала совершенствовать свое мастерство в свете ярких прожекторов. Машины, стоящие у тротуара, числом превышали играющих в гольф. Должно быть, у сидящих в них сломались телевизоры, и они не нашли лучшего зрелища, чем тренировка сорокапятилетних непрофессионалов. Часть машин пустовала, а в некоторых виднелись одинокие женщины, смирившиеся с тем, что судьба выбрала им в мужья любителей помахать клюшкой на зеленом поле.Я поставил «форд» за пять машин от белой деревянной сторожки, где хранились мячи и клюшки. Часы показывали четверть одиннадцатого, на заднем сиденье в чемодане лежали двести пятьдесят тысяч, в аккуратных пачках десяти— и двадцатидолларовых купюр. Я сидел и ждал, когда откроется задняя дверца и чья-то рука заберет чемодан и положит на сиденье щит, который, по мнению некоторых, мог спасти тысячи жизней, но пока что отправил на тот свет четверых.В десять семнадцать вырубился свет. Мгновением раньше гольф-клуб и ближайшие к нему окрестности заливали яркие желтовато-белые лучи прожекторов, и внезапно мир погрузился в кромешную тьму. Люди отреагировали не сразу. Прошло не меньше пяти секунд, прежде чем кто-то догадался нажать на клаксон. Послышались крики: «Какого черта...» — и тут открылась задняя дверца. Я забыл о предупреждении и начал оборачиваться, чем, наверное, спас себе жизнь. Что-то тяжелое опустилось мне на голову, повыше виска, самого уязвимого места. Кто нанес удар и чем, я не увидел, но позднее, при здравом рассуждении, решил, что били со знанием дела. Естественно, не удалось мне увидеть и того, кто унес чемодан с четвертью миллиона долларов.В себя я пришел, лежа на спине на переднем сиденье. Деметер склонился надо мной. Я повернул голову, и меня вырвало на коврик.— С вами все в порядке? — несколько раз спросил Деметер, прежде чем я решил было ответить: «Нет, далеко не все, ужасно болит голова», — но вместо слов изо рта вырвался новый поток блевотины. Наконец в желудке ничего не осталось и я сумел-таки сесть. Коснулся рукой того места, куда пришелся удар, нащупал шишку высотой не меньше дюйма и шириной дюйма в два. Меня удивили такие малые размеры шишки. Болела она так, словно была в два раза больше.Я откинулся на спинку сиденья и взглянул на Деметера, сидевшего на корточках у открытой правой дверцы.— С вами все в порядке? — опять повторил он.Я заметил, что прожектора вновь освещают зеленое поле.— Нет, — я начал было поворачиваться, чтобы посмотреть на заднее сиденье, но передумал, вовремя поняв, что там я ничего не увижу.— Щита нет?— Нет, — подтвердил Деметер.— И денег тоже?— И денег, — кивнул он.— Один из них добрался до главного рубильника на распределительном щите.— Скорее всего, женщина.— А мужчина ударил меня и взял чемодан.— Совершенно верно.— Сколько времени не горел свет?— Две минуты, может, три, — ответил Деметер.— А они взяли деньги и уехали?— Нет.— Не говорите мне, что вы их поймали.— Если б они уехали отсюда, то поймали бы. Мы перекрыли улицу с двух сторон.Я коснулся шишки. Она выросла еще больше.— Но они уехали не отсюда.— Нет. Оттуда. — Он показал на другую сторону поля для гольфа.— Сколько я был без сознания? — поинтересовался я.— Десять-одиннадцать минут.— Как они это сделали?— Наверное, побывали здесь раньше и выяснили, где находится главный рубильник. В металлическом ящике на стене будки. Не спрашивайте меня, почему он на самом виду. Пакетт говорит, что запирает ящик на ключ, когда уходит, но пока клуб работает, ящик открыт. Они поставили машину за теми деревьями. Подождали вашего приезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53