— Какие еще тюрьмы? Ты обменяешь деньги на щит, музей будет счастлив. Но возьмешь меня с собой. А второй обмен произведу я сам. Денежки приплывут к нам, мы их поделим поровну. Кто будет возражать?— Воры. Им это не понравится.— Кому они пойдут жаловаться?— О Боже, они могут написать письмо в любую газету. Его не опубликуют, но отнесут в полицию, и следующие десять лет мне придется видеть небо в клетку.На лице Огдена вновь отразилась жадность. Его влажные губы зашевелились, поначалу беззвучно, взгляд сощуренных глаз уперся в меня.— После моего обмена воры не станут никому писать. В этом вся прелесть. Им будет не до жалоб.Я ответил не сразу.— Я тебе верю. Ты позаботишься о том, чтобы они никому не пожаловались.Он вновь оглядел вестибюль отеля.— Мне пятьдесят три, Сент-Ив. Через пару лет я уйду на пенсию. Сто двадцать пять тысяч скрасят мне жизнь.— Получи их со своих шлюх, Огден. Не с меня.— Возьми меня в долю, Сент-Ив.— Нет.— У меня есть что предложить взамен.— Я уже понял, что ты пришел не с пустыми руками.— Видишь ли, Сент-Ив, — он перешел на шепот, — я знаю, кто воры.Он радостно улыбнулся, обнажив все тридцать два вставных зуба, покивал, повернулся и зашагал к выходу, в летнюю ночь.— Мистер Сент-Ив, — крикнул от стойки Чарли, — лифт не работает. Глава 14 Когда я проснулся в семь утра, за окном лил дождь. Капли барабанили по окну, а я стал у плиты, дожидаясь, пока закипит вода, чтобы выпить чашечку растворимого кофе. Взбодрившись кофе и первой утренней сигаретой, я позвонил в «Истерн Эйрлайнс», где мне ответили после четырнадцатого звонка. Все полеты на Вашингтон отменили. В столице тоже лило как из ведра. Наверное, дождь шел над всей планетой.Оставалось выбрать между автобусом и поездом. Я позвонил в «Пенсильвания сентрал рейлроуд». Там скучающий мужчина в конце концов сознался, что поезд в Вашингтон отходит в восемь часов и он даже может продать мне билет.Я набрал номер портье и попросил к телефону Эдди, дневного коридорного.— Ты получишь два доллара, если через десять минут, когда я спущусь вниз, у подъезда будет стоять такси.— О Господи, мистер Сент-Ив, я же промокну насквозь!Я вздохнул.— Три бакса.— Идет. Три бакса. Между прочим, та лошадь, на которую вы поставили...— Выиграла?— К сожалению, нет.— Жаль.— Да, тут уж ничего не поделаешь. Хотите поставить сегодня на другую?— Нет времени. Эдди, мне нужно такси.За четыре минуты я оделся, положил в дорожную сумку рубашку, белье, носки, туалетные принадлежности, на это ушло еще две минуты, добавил бутылку виски, постоял минуту у починенного лифта и подошел к стойке через девять минут после того, как закончил говорить с Эдди. Небритый и неумытый.Чемодан мне отдали, Эдди каким-то чудом удалось поймать такси.— Я весь промок, — заявил он, принимая от меня три доллара. Вероятно, эту фразу следовало расценивать как благодарность.Водитель хмыкнул, когда я назвал ему пункт назначения, и ворчал всю дорогу к Пенн-стейшн. Милю, разделявшую отель «Аделфи» и вокзал, мы преодолели за пятнадцать минут, по меркам утреннего дождливого Манхэттэна, должно быть, установили рекорд скорости. В семь сорок я уже стоял у кассы, вслед за женщиной, которая хотела доехать поездом до Катбэнка, что в штате Монтана. Ехать она собиралась не сегодня — на следующей неделе, а может, неделей позже, в зависимости от того, когда родит дочь, но желала заранее получить всю необходимую для дальней поездки информацию. Кассир также оказался неравнодушным к младенцам, и они обсудили, кто лучше для первенца, мальчик или девочка, прежде чем он протянул руку к толстому справочнику, чтобы определить, какие поезда и когда уходят в Катбэнк. Наконец он продиктовал женщине, как ей ехать, она все записала, после чего они вновь поговорили, на этот раз о погоде.Женщина ушла, и кассир подозрительно глянул на меня, будто я пришел не за билетом, а с каким-то неприличным предложением.— Вашингтон, место в первом классе.— Не знаю, есть ли свободные места. — Он взглянул на часы. — Вы припозднились, знаете ли.— Да уж, так получилось. — Я не стал перекладывать вину на него.— Первый класс. Это дороже, чем купе.— Я знаю.— Но все равно хотите ехать первым классом?— Хочу. — Мне даже удалось не повысить голоса.— Ага, один билет таки остался.— Я рад, что вы меня не подвели.— Купе обойдется вам в девятнадцать долларов девяносто центов. Это большие деньги.— Я недавно получил наследство.— Понятно. — Он протянул мне билет, я ему — двадцатидолларовую купюру. — Как говорится, береги центы, а уж доллары сами позаботятся о себе, — и вслед за билетом он отдал мне десятицентовик.— Вы это сами придумали? — поинтересовался я.— Следовал этому правилу всю жизнь. — Он вновь глянул на часы, милый семидесятилетний старичок. — Если вы поторопитесь, то еще успеете на поезд.Я поторопился, хотя пятидесятивосьмифунтовый чемодан больно бился о мое правое колено. Спешил я напрасно. Состав подали на десять минут позже.Последний раз услугами железных дорог я пользовался, когда ехал на трансъевропейском экспрессе из Кельна в Париж. Кормили прекрасно, обслуживали еще лучше, поезд летел как на крыльях, в вагоне совсем не трясло. «Пенсильвания сентрал рейлроуд» не баловала пассажиров комфортом. Я заплатил на восемь долларов и тридцать пять центов больше лишь для того, чтобы получить кресло, вращающееся на 360 градусов, которое давало мне возможность в полной мере насладиться городским пейзажем восточного побережья Соединенных Штатов. Я увидел фабрики, свалки, кварталы разваливающихся домов и одну корову.Я не знаю, когда начался закат американских железных дорог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53